Подарок из Египта

Шумшер так и думал, что Квинт не придаст большого значения его словам. «Ну что ж, — размышлял про себя перс, — посмотрим, как ты заговоришь завтра, когда сорвется выступление». А ночью Шумшер взял свои инструменты, с помощью которых вычислял ход планет, и отправился в цветник наблюдать за звездами.

Цветник представлял из себя небольшой дворик под открытым небом. Со всех сторон он был окружен мраморной колоннадой. В центре дворика струился фон-тан, украшенный разноцветной морской галькой. К фонтану тянулись дорожки, меж-ду которыми были разбиты клумбы с цветами.

Деревянная ванна с крокодилом стояла под колоннадой, а Шумшер обычно располагался возле фонтана, оттуда лучше всего было видно звезды. Вот и в эту ночь он разложил свои инструменты на прежнем месте и поставил между ними кувшин с вином.

Ночью в цветнике было тихо и безлюдно. Раб, охранявший Суха, очень быстро заскучал и стал приставать к Шумшеру с разными расспросами. Больше всего ему хотелось услышать о своем будущем. Шумшер наговорил ему всякого вздора и среди прочего сказал, что его скоро отпустят на волю и он, наконец, увидит свое варварское селение в Галлии, откуда был родом. Но варвар не очень этому обрадовался. Он не хотел возвращаться в свою деревню.

— А что я там буду делать? — скривил варвар лицо, — Долбить мотыгой землю? Нет, лучше я здесь останусь.

— Оставайся, — равнодушно ответил перс, — только мне не мешай. Видишь, я за планетами наблюдаю.

Тут варвар приметил кувшин Шумшера. Он по-всякому стал набиваться к Шум-шеру в компанию.

— Одному пить неинтересно, — резонно заметил варвар. — Давай вдвоем по чуть-чуть булькнем и будем наблюдать звезды?

Шумшер нехотя согласился. Они выпили, но варвару этого показалось мало, и он нагло потянулся за добавкой. Шумшер сделал вид, что очень занят вычислениями и не замечает, как варвар хлебает из его кувшина вино, словно свое собственное. Захмелевший варвар совсем распоясался и уже, видимо, считая Шумшера своим закадычным другом, стал бесцеремонно хватать его инструменты и разворачивать гороскопы. Шумшер грозно на него прикрикнул:

— Убери руки! Или хочешь, чтобы я на тебя лихорадку наслал? — проговорил перс и устремил на варвара свой демонический взгляд.

— Насылай! — отрешенно махнул рукой пьяный варвар. — Все равно у меня не жизнь, а одно мучение.

И он тихо затянул какую-то свою галльскую песню. Шумшер еще немного понаблюдал за звездами и, прибрав свои инструменты, поднялся к себе в комнату.

Вернулся Шумшер посреди ночи. Как он и полагал, варвар, опившись вина, крепко уснул, облокотившись на ванну с крокодилом. Шумшер подошел к ванне и вытащил из-за пазухи киаф с отравленным вином.

— Ну что, дракон, — сказал он крокодилу, поднося к его носу киаф, — теперь и тебе пора выпить за мой успех!

Проснувшийся крокодил почуял вино и открыл пасть. Шумшер вылил ему на язык свою отраву.

С раннего утра в доме Квинта все были уже на ногах. Артисты последний раз прогоняли сценку, но без крокодила. Возиться с Сухом не было времени. Рабы пытались втащить его в тележку, специально сколоченную для того, чтобы везти крокодила в театр. Тележка была низкая и туда легко можно было втянуть Суха. Но это только так казалось на первый взгляд. Крокодил, назло всем, извивался и пытался уползти в сторону. Его с трудом удалось втащить в тележку, но и там он беспокойно шевелился, и тележка скрипела и трещала, как будто на ней занимались любовью.

— Что-то он у тебя сегодня больно дерганый, — сказал Рахонтепу один из ра-бов.

— Он волнуется, — ответил Рахонтеп. — Он же никогда в театре не выступал.

— Так уйми его. А то мы так его до театра не довезем.

Рахонтеп не понимал, что происходит с Сухом. Египтянин влил ему в пасть немного настойки опия, чтобы он успокоился. Рахонтеп постоянно носил с собой маленькую глиняную баночку с опием на случай, если крокодил вдруг начнет показывать свой характер. После опия Сух стал постепенно утихать и вскоре уже не так грозно махал хвостом.

Артисты к тому времени собрали свои костюмы и были готовы отправиться в театр. Квинт решил сказать им напутственную речь.

— Смотрите мне, не опозорьтесь, — стращал он их. — Сыграйте так, чтобы весь Рим заговорил о Квинте Серпронии. Ты, Кастрик, кричи погромче, а то в прошлый раз тебя не слышали в последних рядах. Это и остальных касается. Горла не жалейте. Когда зрители начнут смеяться, дайте им утихнуть и только потом продолжайте. Рахонтепу скажите, чтобы он вам подыгрывал, а не стоял столбом возле кроко-дила. И главное, не робейте. Богов я задобрил, так что об этом не волнуйтесь. И помните, на вас будет смотреть сам Сеян. Сегодня на своих плечах вы должны внести меня в сенат!

Актеры прониклись пылкой речью хозяина, и по их глазам было видно, что они гордятся своим высоким предназначением.

Квинт отпустил актеров и стал сам готовиться к походу в театр. Ему незачем было торопиться, его рабы и так займут для хозяина лучшее место.