Подъемы и падения интеллектуализма в России. Мои воспоминания

Как пахнут тополя! Мы пьяны,
Когда кончается земля —
Не ради смуты мы смутьяны
На черной площади Кремля.

Соборов восковые лики

Спят, и разбойничать привык
Без голоса Иван Великий,
Как виселица прям и дик.

В отличие от Москвы Петербург для Мандельштама – убежище, в котором он находит смысл своего существования:

Я вернулся в мой город, знакомый до слез
До прожилок, до детских припухлых желез.

Ты вернулся сюда – так глотай же скорей

Рыбий жир ленинградских речных фонарей!

(«Ленинград»)

И в другом месте:

В Петрополе прозрачном мы умрем,
Где царствует над нами Прозерпина.
И в каждом вздохе смертный воздух пьем,
И каждый час нам смертная година.

Можно было бы привести еще одну характерную поэтическую антиномию – образы Москвы и Петербурга у Марины Цветаевой и Анны Ахматовой. Но представляется, что сказанного достаточно, чтобы убедиться в том, что русская поэзия XX в. представляет многообразный и сложный имидж двух великих городов России, между которыми со времен Пушкина длится нескончаемый и неумолкаемый диалог.

Возвращаясь из мира поэтического в мир будничный, повседневный, я бы отдал Москве преимущество делового города, интеллектуального центра, хотя за последнее время средства массовой информации и телевизионные ристалища успешно девальвируют понятие «интеллект». Для жизни Петербург более благоприятен, более открыт, более доступен. В Москве ни один из многочисленных ресторанов недоступен человеку в социальном статусе профессора. В Петербурге тысячи маленьких кафе и ресторанов открывают двери даже для студентов. В Москве хорошо работать – делать бизнес, преподавать, строить, но жить здесь трудно, даже если у тебя есть собственность на Рублевском шоссе. Даже олигархи, владельцы мерседесов и бьюиков, проводят большую часть московской жизни в пробках. Маяковский хотел «жить и умереть в Париже», если бы, как он говорил, не было такой земли «Москва». Я боюсь, что сегодня Маяковский должен был бы, как делает большинство «новых русских», отсиживаться в Лондоне или Париже. А чтобы существовать как поэту и посещать порой Париж, он вынужден был бы сдавать внаем свою московскую квартиру. Такова сегодняшняя дилемма «Москва – Петербург».

Икша: судьба кинематографической общины

Вот уже более тридцати пяти лет я живу на Икше, в четырехэтажном доме на берегу Икшинского водохранилища. Этот дом был построен в 1979 г. как Дом творчества кинематографистов. Он представляет собой кооператив, который был построен группой деятелей кино.

Своему существованию дом во многом обязан киноактеру Всеволоду Санаеву, с которым я как-то подружился. Санаев и в жизни был похож на свои роли, такой правильный, справедливый руководитель. Не начальник, не барин, а руководитель. Санаев отдал много времени тому, чтобы получить под застройку землю, выработать проект, начать стройку. Дом строился долго и тяжело. Строительные материалы тогда купить было невозможно. Чтобы получить трубы для канализации, к Л. И. Брежневу была направлена группа кинозвезд. Генеральный секретарь партии, неравнодушный к женскому полу, велел трубы нам предоставить. Наконец, дом был построен, и под его крышей собралось много творческих людей. Здесь поселились Николай Крючков, Всеволод Санаев, Савва Кулиш, Эмиль Брагинский, Эльдар Рязанов, Иннокентий Смоктуновский, Глеб Панфилов, Инна Чурикова, Валентин Черных, Василий Катанян, Инна Генц, Нея Зоркая, Алла Демидова и многие другие.

Алла Демидова уже сделала наш дом литературным фактом. Она много пишет о нем в своей книге «Бегущая строка памяти» (2000). Кстати сказать, именно Алла как-то назвала Москву «разлучницей». В этом большом городе люди часто разлучаются из-за больших расстояний, повседневной занятости. В противоположность Москве я бы назвал Икшу собирательницей. В этой маленькой природной нише собирались и общались люди, которые не могли так свободно встречаться в Москве. Здесь можно было увидеть Николая Крючкова, терпеливо сидящего с удочкой на берегу озера. Или Смоктуновского с лопатой на плече, или Аллу Демидову, которая вместе со своей подругой Неей Зоркой отправлялась в лес по грибы, или Микаэла Таравердиева, рассматривающего со своего балкона проходящих с помощью телетрубы.