Подъемы и падения интеллектуализма в России. Мои воспоминания

Однако не могу не рассказать о совершенно скандальной истории, связанной с Китежем. В 2012 г. в Министерство культуры пришел новый министр, начавший погромную реформу науки о культуре. С собой он привел много людей, с культурой явно незнакомых. Об этом свидетельствует следующий факт. Энергичный молодой человек, транспортник по образованию, был назначен заместителем директора Института культурологии, в котором я тогда работал. Он начал с того, что повел атаку на теоретическую культурологию, которую он объявил ненужной и неэффективной. По его мнению, Российский институт культурологии должен был практическим, работать исключительно на министерство, готовя для него справки и всевозможные никому не нужные, но создававшие иллюзию бурной деятельности министерства отчеты.

В частности, отдел туризма министерства обратился в наш институт с просьбой указать на такие места в России, которые могли бы стать объектами туристических поездок отечественных и зарубежных туристов. Откликнувшись на запрос министерства, я написал для отдела туризма справку с предложением сделать одним из музейных центров России Светлояр. Мне кажется, что природная красота этого места органически сочетается с патриотической идеей, которую так культивирует наша пресса. Каково же было мое изумление, когда, прочитав мою справку, сотрудники отдела туризма спроcили: «Китеж? А что это такое?».

Это вопрос меня глубоко поразил. Люди, собирающиеся перестраивать новую культурно-туристическую карту страны, никогда не слышали слова «Китеж». Это значит, они незнакомы с классическим наследием русской музыки и никогда не слыхали об опере Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», которая наряду с оперой Глинки «Иван Сусанин» составляет наследие патриотического русского искусства. Это также означает, что они никогда не читали русскую литературу, в частности Лескова или Мельникова-Печерского, и, может быть, никогда не слышали их имен. И эти люди собираются реформировать русскую культуру и знание о ней? Почему дореволюционная студенческая молодежь отправлялась к святым берегам Светлояра, а постсоветские чиновники от культуры никогда о Китеже не слышали?

Но, быть может, это касается только мелкого министерского звена, которое, как говорили Ильф и Петров, «в гимназиях не обучалось». Но, к сожалению, это касается и самого господина министра культуры, о чем я расскажу несколько позже.

С поисками Китежа связаны и мои поиски религиозно-философских тем в русском искусстве. Мне удалось обнаружить неизвестную, но чрезвычайно интересную картину М. В. Нестерова «У креста». Этому я обязан посещению Духовной академии в Загорске.

Дело в том, что в 1975 г. я издал книгу «Музыкальная эстетика средневековья и Возрождения». В ней было много материалов, относящихся к церковной музыке и суждениям о ней отцов церкви. Эту книгу, находясь в Загорске, я подарил библиотеке Духовной академии. После этого передо мной открылись двери и в монастырь, и в академию. Я с интересом познакомился с учебным музеем академии, где помимо икон я обнаружил несколько ценных произведений живописи на религиозные темы. Одна из них называлась «У креста» и была подписана именем М. В. Нестерова. Картина поражала воображение. Композиционный центр картины составляло распятие, перенесенное на бескрайний нестеровский пейзаж, с березовым подлеском на берегу змеящейся речки.

Композиция фигур, стоящих справа и слева у креста, строго симметрична. Ближайшая к Христу фигура – коленопреклоненный Гоголь со свечой в руках. Вслед за ним стоит жена Достоевского, держащая в руках маленький гробик – символ страдания и утраты. За ней – фигура Достоевского со свечой. С левой стороны от креста изображены представители народа – крестьянин в длинной белой рубахе, женщина в цветном платке. Кроме того, в правом углу картины проглядывает еще одно изображение, но оно замазано зеленой краской. Вероятно, это философ С. Н. Булгаков, который в 1922 г. был изгнан из России. Все фигуры, изображенные на картине, обращены лицом к Христу. В их позах и выражении лиц и поклонение, и немой вопрос, и выражение надежды на спасение.

Я выбрал эту картину для иллюстрации одной из моих книг. Но выяснилось, что в списках работ Нестерова эта картина не значилась. Сам Нестеров ни в своих «Письмах», ни в «Воспоминаниях» никогда о ней не упоминал. Я обратился к специалистам по творчеству Нестерова, но они об этой картине тоже ничего не знали. Напрашивалась альтернатива: либо это неизвестная картина Нестерова, либо подделка.

Для того чтобы разрешить вопрос, я стал искать членов семьи М. В. Нестерова. Я выяснил, что в Москве живет дочь Нестерова, Наталья Михайловна, вместе со своим мужем Федором Сергеевичем, сыном С. Н. Булгакова, и внучка художника – Ирина Викторовна Шрёдер. К ней я и обратился.