Подержанные души

– Можете звать меня Альфонсом.

– Я буду звать вас “инспектор”. Нику это нравилось. Он гордился тем, что он инспектор, детектив, рабочий легавый.

– Он даже экзамены не сдавал, чтобы пойти на повышение, – сказал Ривера.

– Он был там, где хотел быть, – и этим мы оба можем утешаться.

– Я до них доберусь.

– Это я знаю, – ответил Брайан.

Ривера кивнул и двинулся дальше. Прошел мимо открытого гроба своего напарника, но сумел заставить себя взглянуть лишь на галстук Кавуто – и улыбнулся, потому что кто-то – вероятно, Брайан – посадил на него крохотное пятнышко горчицы.

На другом краю залы Софи с тетей Кэсси ждала, пока ее папуля и Одри отстоят длинную очередь, а тетя Джейн вернется от бара. Среди легавых, мэра, городских советников, пожарных, фельдшеров неотложки, медсестер, прокуроров, тюремщиков и друзей попадались то случайные торчки, то уличные шлюхи, то бывшие бандиты – в большинстве своем стояли они наособицу, ну или старались не смешиваться, ощущая себя не в своей тарелке, но чувствуя, что быть им тут нужно. Каким бы грубым, хамским легавым быком Ник Кавуто ни казался, еще он был добрым и справедливым человеком и за всю свою долгую карьеру затронул жизни множества людей. Однако перед этим обществом стояли трое монахиев из ордена Сестер нескончаемого потворства[48] – группы, служившей обществу и развлекавшей его с немалым добродушием и, разумеется, при полном параде.

Лица у всей этой троицы были набелены, как в театре кабуки, а облачения у всех разные. У того монахия, кто стоял к Софи ближе всех, на апостольнике имелись крылышки.

– Вы монашка? – спросила Софи.

– Еще б, дорогуша, мы все таковы, – ответил сестра.

– Монашки у меня в школе – гады.

– Я другого сорта монашка.

– Летучая?

– Нет, но спасибо, что спросила. – И сестра оправил на себе крылышки.

– Монашка с недотрахом?

– Я не знаю, что это такое, милочка, но мне нравится ход твоей мысли. Нет, мы больше как… как феечки.

– Феечки? – Софи осклабилась детским оскалом и показала себе на пробел в нижней челюсти. – Так вы, сучки, мне еще вот за это денег должны.

– Ох батюшки. Мы проследим за этим. А сейчас сестре нужно браться за добрые дела, милочка. – И монахий отвел двух своих сестер на несколько шагов вправо, где они все свое внимание обратили на других, кому требовалось милосердие.

– Это кто был? – спросила Кэсси.

– Просто феечка.

– Милая, мы таких слов не употребляем, это некрасиво.

– Как “Волшебный Негритос”?

– Тетя Джейн в самом деле тебя испортила. Пойдем ее за это пожурим.

Лили отстояла очередь первой и уже направлялась к Кэсси и Софи. Когда она миновала Сестер, один оглядел ее бюст, приподнятый корсетом, и поцокал языком.

– Вот правда, куколка, – бесовы подушки на похоронах?

– Единственное мое чистое платье, – ответила Лили. Что не вполне соответствовало действительности, но даже ей было известно, что с Сестрами при полном параде на похоронах связываться немудро. Из-за этой лжи она чувствовала себя очень зрелой.

– Ну, они у тебя потрясные, – произнес второй монахий. – Раз есть, значит, наверное, нужно ими трясти…

– Господь и прошмандовок любит, – вымолвил третий. – Благослови тебя, дитя.

Похороны были в сан-францисском соборе Св. Марии – единственном сооружении культа на всем белом свете, построенном по образцу мешалки для стиральной машины. Широкий двор открывался на бульвар Гири – главную надземную артерию города с востока на запад, коя сегодня на квартал в ширину и полквартала в глубину была вся забита полицейскими из десятка управлений со всего штата, в парадном синем; они стояли рядами, отдавая честь своему павшему товарищу по оружию.

Собор был битком – не только главная алтарная часть под взмывающим ввысь бетонным потолком, расколотым полосами витражей, но и все ряды скамей, уходившие далеко вглубь гротов под свесами. Двери со всех сторон нефа распахнули и подперли, и сотни людей стояли во внешних притворах, где полы были тщательно надраены, а стеклянные стены смотрели прямо во дворы и на улицы.

Если снаружи собор Св. Марии напоминал стиральную машинку, внутри он представлял собой минималистичный звездный крейсер с круглыми кафедрой и алтарем в головах корабля и орга́ном, вмонтированным в платформу, что сбоку высилась на кронштейне над прихожанами, словно пульт управления великим судном.