Подфлажник

Шкипер, не раздумывая, опрокинул свою порцию беленькой одним махом, и всё содержимое ушло вовнутрь без промедления, словно его засосало вакуумом. Он только успел крякнуть от удовольствия, хапанув пальцами кусок сала, отправил его в рот и стал заразительно пережёвывать вкусный народный продукт. Николай с Сашком тоже последовали примеру шкипера и, спустя несколько минут, уже подогретые порцией алкоголя, перешли на более откровенные темы, пытаясь досконально разобраться в жизненной ситуации, свалившейся на их буйные головы.

До утра оставались считанные часы, поэтому компания не стала долго засиживаться, а по очереди рассасывалась. Первым отошёл ко сну Сашко, скрывшись за дверью смежной каюты. Витёк предложил Николаю занять жёсткий диванчик, поделившись с ним покрывалом и запасной подушкой, а сам занял место в своей каюте. Пока шкипер отходил ко сну, Николай принял душ и гладко выбрился, полностью лишившись вида "лица кавказской национальности", благо душевая и гальюн находились в одном блоке на две каюты, и не надо было выходить за её пределы.

Смыв грязь многодневных скитаний, Николай почувствовал облегчение и с лёгкостью уснул на отведённом для него диване. Ему стало так приятно и хорошо, что не мешал, даже, храп хозяина каюты, раздававшийся мерными звуками, то приглушаясь, то снова резко возрастая, а то и вовсе переходил на протяжный сап. Николай уснул, и снились ему сладкие сны, совсем не соизмеримые с его нелегальным настоящим, а чистые жизненные и цветные.

Утром Залесского разбудила мелодия мобильного телефона, работавшего в режиме будильника. Телефон был хозяйский, а его хозяин не торопился подниматься, и Николаю пришлось расшевелить его, пока тот не встал на ноги. Витёк оказался тяжёлым на подъём, но в обязанности матроса-плотника вменялись обязанности "водомера", соответствуя которым, Витёк каждое утро промерял танки с питьевой и мытьевой водой, докладывая результаты старшему помощнику капитана, посему пренебрегать такими обязанностями, было чревато залётом, а это грозило, в свою очередь, разоблачением Николая. Ведь, чиф мог в любой момент поинтересоваться, что случилось с его подчинённым, не положившем ему на стол ежедневную сводку. Поэтому, умывшись на скорую руку, Витёк закрыл двери на ключ и убежал выполнять свои обязанности, даже не удосужившись пойти на завтрак.

Оставшись один, Николай разглядел каюту шкипера и обнаружил рядом с телефоном "Siemens С35", лежавшим на прикроватной тумбочке Витька, зарядное устройство, которое, точь в точь, подходило к мобильному телефону "Siemens A40". Недолго думая, Николай достал свой телефон и поставил его на зарядку. А уже ближе к обеду, когда паром проходил пролив Босфор, Николай с радостью передал жене короткое сообщение, чтобы упразднить её беспокойство и волнение, доставленное ей приключениями такого "без башенного" мужа, каким был Николай. В сообщении сообщалось всего пять слов: "Скоро буду дома, целую, люблю". Николай, как никто другой понимал, что эти пять слов, в данный момент, являются самым лучшим сообщением для его взволнованной жены. Сделав важное дело, он оставил телефон включённым и стал любоваться красотами турецких набережных, находящихся по всей длине исторического пролива Босфор, где Николаю приходилось не один раз проходить, работая на судах Дунайского пароходства.

Пока Николай любовался турецкими пейзажами, ему пришло ответное сообщение с текстом: "Надеюсь, люблю, жду". Всё было в полном ажуре. Ирина получила его сообщение и незамедлительно поставила в известность мужа. На душе, как-то, по-особому, стало легко, словно тонны груза сошли в бесконечную пропасть, а сознание предалось приятным жизненным воспоминаниям. Здесь, проходя пролив Босфор, было, что вспомнить старому морскому волку, человеку, много лет отдавшего служению водной стихии. С каждой морской милей, приближавшей паром к родным украинским берегам, сердце учащало свой обычный ритм, учащая его до полных и максимально допустимых мерцаний. Вороша прошлое, Залесский в своих коротких воспоминаниях, словно, заново прожил всю свою жизнь, связанную с морем, Дунаем, постоянными отлучками из родного дома, рискованной и опасной работой. Конечно, он понимал цену своей жизни и цену того хлеба, который ему доставался в таких сложных условиях труда. Ему очень хотелось, чтобы всё это могли понять его близкие и родные люди: жена и сын. Чтобы всё это прочувствовала вместе с ним и его жена, понимая всю сущность его жизненного уклада. Николай понимал, что он никогда не пожалуется жене на все трудности и опасности, с которыми ему всегда приходилось сталкиваться. Не расскажет он Ирине и всей правды тех событий, в которые ему пришлось окунуться, а расскажет всё в более, романтических красках. Он всегда понимал её переживания и страдания. Понимая о том горе, которое совсем недавно постигло жену, он не хотел подвергать её ещё большим страданиям. Поэтому, он заранее продумывал вариант своей правды и заранее знал: что ей сказать и как?