Подгоряне

Корова принадлежала Георгию Негарэ, и Ванюшка знал, что такие люди, как его дедушка, не расстаются легко со скотиной. Если совхоз перепашет все овраги, все поляны и лесные просеки, то все равно Георгий Негарэ не останется без коровы на дворе. Внука не было на свете, когда этот двор ломился от скотины: коров, волов, овец и свиней. Не знал Ванюшка и того, что из-за этой живности его бабушка угодила аж в Читинскую область, за тридевять земель от родного села, разделила там участь с другими зажиточными земляками, которых называли кулаками, И его собственная жизнь теснейшим образом переплетена с бабушкиными странствиями, поскольку бабушка совершала их не одна, а со своей дочерью Вероникой. Ванюшка не мучился оттого, что мальчишки часто напоминали ему о том, что мать принесла его в подоле, что он незаконнорожденный. Эка беда! Крепенький, как молодой дубок, Ванюшка мог постоять за себя, повергал наземь даже тех школьников, которые годами были старше его, А вне школы, в тех самых степных оврагах, его сверстники вели себя иначе, они не только не задирали Ванюшку, а искали дружбы с ним. Не намекали и на девичью "промашку" его матери. Лишь удивлялись, почему Ванюшка носит фамилию мош Петраке. Разве в Сибири не было других фамилий?.. Ведь мош Петраке не был женатым человеком, и фамилия его Лефтер — чем же она лучше Негарэ? Вырастет Ванюшка, и к нему перейдет неизбежно и прозвище мош Петраке — Козел. А что хорошего в такой кличке?! Все, завидя парня, будут орать: "Ванюшка-Козел пошел!" Сам же Ваня мало задумывался над тем, почему он носит фамилию Петраке. Один из самых бойких его ровесников-всезнаек объяснял это тем, что у незаконнорожденных детей нет отца, а потому и нет фамилий — такие должны носить фамилию своей матери, точнее — ее отца. Но в таком разе Ванюшке следовало бы называться Иваном Негарэ, так почему же все-таки ему прилепили фамилию мош Петраке-Козла? Лефтер — куда хуже Негарэ.

Лефтером зовут человека, у которого ни гроша в кармане. А Негарэ — особый сорт травы, из которой делают щетки, чтобы белить стены домов…

Обо всем этом размышляли мальчишки у степного костра, где пекли кукурузу. Ванюшке трудно было разобраться во всех этих жизненных хитросплетениях. Не мог он взять в толк и то, что мош Петраке любил его бабушку, а потому и последовал за ней в Сибирь добровольно. Ванюшка слышал что-то такое, но даже не пытался по-настоящему вникнуть в суть дела, да это пока что лежало за пределами его детского умишка. Для него был один дедушка — это Георгий Негарэ. Вот ему-то как раз и нанес он неожиданный удар "ниже пояса" своим хитро рассчитанным вопросом: "А кто тебе будет пасти корову?"

Ванюшка рассчитывал и на эффект. Он думал, что от его удара дедушка рухнет на лавку в полной растерянности. Но получилось нечто действительно неожиданное, но только уж для внука: дедушка расхохотался. Хохот его был таким гулким, каким он бывает, когда человек находится в пустой бочке: Негарэ обладал не только несокрушимой физической силой, но и могучим басом, — Х-хо-хо-хо!.. О корове моей вспомнил, негодник!.. А ты о ней не печалься, Ванюшка!.. Будем пасти по очереди… лишь бы сохранить ее во дворе!.. Не умрет наша буренка с голоду!..

Слова деда малость смутили внука. Ванюшка хорошо знал, что с той поры, как перепахали все луга, долины и отлогие балки, люди были поставлены перед необходимостью решать сложный для них вопрос: либо вовсе отказываться от скотины (многие так и поступили), либо искать выход из затруднительного положения.

И выход был найден: пасти коров по очереди. Каждый хозяин должен был пятнадцать дней в году пасти свою и чужих коров по оврагам и другим не поддающимся распашке местам. Владельцы коров разделялись на двадцатидворки, поскольку с таким количеством рогатого скота можно проникнуть в самые "гиблые", тесные уголки, не повредив совхозных угодий. Листья дикой моркови, черемша, пырей, молодые побеги кустарника, зеленая травка на маленьких лужайках и полянах, кулижки травы в лесных просветах, сочные листочки акациевых зарослей — все это было великолепным лакомством для коров и телят.

К концу дня коровы наедались так, что их утробы напоминали огромные бочки, а от набухшего вымени они шли враскоряку, набрякшие молоком соски торчали в разные стороны.

Труднее было содержать корову зимой. Не было хорошего покоса. Лучшие места лесники приберегали для себя или требовали за них немалую мзду. Так что приходилось собирать по травинке где только придется и носить в сыром виде на свой двор, там и просушивать. Выручали кукурузные стебли со своих соток. Кое-кто покупал их у тех, кто отказался держать корову. Владельцы буренок прибегали к взаимовыручке: подбрасывали друг дружке кормецу взаймы.

Ухитрялись всячески, но без собственного молока не оставались. Зимние заботы о корове не касались Ванюшки. Они были заботой дедушки. И летом Георгий Негарэ и его дочь Вероника рассчитывали обойтись без Ванюшкиной помощи, а потому мать и говорила ему:

— Поезжай, дьяволенок проклятый!.. Потом и тебя покажут по телевизору!.. Будешь петь для всех!..