Подкаст бывших

У моего папы были всевозможные записывающие устройства – некоторые из этого века, еще больше – из предыдущего. Мы спорили об аналоговой и цифровой записи в перерывах между работой над многочисленными «радиошоу». В конце концов я загрузила все на свой компьютер и спрятала в папку с простым названием из его инициалов «ДГ». Как будто, назвав ее двумя буквами, мне будет проще в нее заглядывать.

Но дело в том, что людей теряют не единожды. Это происходит всякий раз, когда делаешь что-то классное и хочешь, чтобы умершие тоже это увидели, всякий раз, когда у тебя проблемы и нужен совет. Всякий раз, когда терпишь неудачи. Утрата разъедает твои представления о норме, а на ее месте вырастает нечто совершенно ненормальное, и тем не менее ты все равно ищешь способ тянуть эту лямку дальше.

Десять лет – и я по-прежнему теряю его каждый день.

Поначалу слышать его голос через колонки ноутбука до невозможного больно. Наше записывающее оборудование было слишком хорошим – нет статики, звук как будто ни на секунду не состарился.

– Вы слушаете «Новости с Дэном и Шай», – говорит он тем самым идеальным голосом, и я отпиваю еще вина.

Я слышу хихиканье одиннадцатилетней Шай.

– Нет, нет, сначала ты должен сказать мое имя.

– Упс, извиняюсь, вылетело из головы. Попробуем еще разок. Это «Новости с Дэном и…»

– Пап, ты снова ошибся!

– Ой, блин, да? Еще разок…

Разумеется, он делал это сознательно. Сейчас я это слышу.

Я слушаю, как мы препираемся, смеемся, рассказываем истории. Это трогает, и у меня щемит в сердце, но записи не привносят той ясности, на которую я надеялась.

Факт: я обожала записывать передачи со своим папой.

Факт: я хотела вырасти и звучать по радио.

Я мечтала рассказывать истории, которые бы заставили людей что-то почувствовать – так же, как когда-то почувствовала я с помощью радио. Какое-то время собственное успешное шоу казалось ответом на главные вопросы моей жизни. Оно было доказательством, валидацией.

«Экс-просвет» дал мне все это, пускай и ненадолго, но если быть до конца честной с самой собой, я не чувствовала этого на Пало́миной передаче уже очень, очень давно.

Я продолжаю пролистывать файлы. Я и так опустилась на самое дно, так что немного страданий не повредит.

Самое смешное, что папа бы наверняка был в восторге от того, что произошло во время живого выступления. О, он бы точно был во мне разочарован, но он обожал, когда эфир шел не по плану. Он жаждал этих моментов человечности, когда слушателям удавалось разглядеть за радиоперсонами настоящих людей.

Что ж, наслаждайся, пап. Вот так я и села в лужу на общественном радио.

34

Мама выходит замуж на заднем дворе моего детства в погожий июльский день.

Чуть меньше двадцати пяти градусов, идеальное сиэтлское лето, и она светится в своем синем комбинезоне: рыжие волосы собраны в причудливый узел, пара кудрей падает ей на плечи. Фил – в черном льняном костюме и при синем галстуке, и оба не перестают улыбаться.

Свадьба небольшая – всего около тридцати человек. Мама с папой всегда гордились нашим задним двором – видит бог, папа провел достаточно времени, ухаживая за ним. Оказалось, здесь хватает места для хупы[46], нескольких рядов стульев и небольшого танцпола. Все украшено желтыми розами и изящными каллами – сочетание любимых цветов мамы и Фила, – а вдоль забора мы вывесили чайные свечи. Сначала выступит струнный квартет их друзей из оркестра, а затем они выступят сами – вдвоем.

Мне больно оттого, что далеко не каждому доводится увидеть своего родителя таким влюбленным, и я понимаю, как мне повезло увидеть маму такой.

Увидеть ее в любви не единожды, а дважды.

Моих новых сводных братьев и сестер и их детей достаточно, чтобы оживить и наэлектризовать маленькую вечеринку, и хотя я с теплотой вспоминаю тихие застолья со своими родителями, думаю, я смогу привыкнуть к веселью.

Нужно так много всего подготовить, что я не успеваю пообщаться с Аминой и Ти Джеем, которые прибывают непосредственно перед началом. Да, рано или поздно мне придется с ними поговорить, но я откладываю этот момент как могу. В приоритете сегодня мама.

Церемония короткая и милая. Мама и Фил сами написали для себя в меру слащавые клятвы. По еврейской традиции они разбили стекло, после чего мы выкрикнули «мазл тов!», а по нигерийской – осыпали невесту с женихом деньгами, которые они собираются пожертвовать в фонд по борьбе с раком в память об умершей жене Фила.

– Как ты? – спрашивает у меня после церемонии новая сводная сестра Диана, пока мы стоим в очереди у небольшого шведского стола рядом с танцполом.

– О… я в порядке, – отвечаю я, потому что между нами еще нет той близости, когда я могу признаться ей, что тону в жалости к себе со здоровой примесью самобичевания. Но, может быть, когда-нибудь мы достигнем этого уровня доверия. – Просто… ищу работу. Как ни странно, никто не стучится в дверь, стоя на коленях с предложениями меня взять.

– Да, на рынке сейчас ситуация непростая. Слушай, если хочешь побыть нянечкой, – говорит она, подмигивая, – то мы сейчас как раз рассматриваем кандидатуры.