Подлинная форма близости

Только когда вы сможете успокоить свою тревогу оставления, заботясь о тех частях тела, которые ее несут, вы сможете по-настоящему любить своего партнера, потому что поставите его рост выше своей потребности в безопасности. Я называю это бесстрашной любовью. Это редкость, потому что западная культура, включая многие виды психотерапии и духовные пути, побуждает нас изгонять эти пугающие части, а не принимать их. Бесстрашная любовь может показаться похожей на концепцию дифференциации, которая пропагандируется в некоторых психотерапевтических методах, но не предполагает обостренного чувства вашей непохожести или отделенности от партнера. Этот грубый индивидуалистический тип дифференциации более вероятен, когда вы изгоняете свою тревогу и отдаетесь во власть защитников так, как этому учили многих мужчин в нашей культуре.

Однако из-за того, что вы менее тревожны, теперь вы действительно не так остро реагируете на эмоции партнера и, следовательно, чувствуете себя более обособленными в этом смысле. Но когда вы испытываете бесстрашную любовь к партнеру, на другом уровне чувствуете себя более привязанными к нему и похожими на него, чем когда были встревожены. Вы понимаете, что имел в виду философ XIX века Уильям Джеймс, сказавший на рубеже веков: «Каждый из нас в любой момент — неотъемлемая часть более широкого “я”». Вы осознаёте, что на уровне «я» не отличаетесь друг от друга, ведь вы — капли одного и того же божественного океана или искры одного и того же вечного пламени, неотъемлемые частицы более широкого «я». Именно это осознание взаимосвязанности позволяет вам предоставить партнеру свободу для роста. Это та же любовь, которую родитель хочет испытывать к своему ребенку, позволяя ему следовать зову сердца, не беспокоясь о своих потребностях и с постоянным ощущением любящего присутствия родителя, сопровождающего его, даже когда он начинает любить кого-то другого, перенимает убеждения и практики, противоречащие собственным убеждениям родителя, или когда они находятся далеко друг от друга. Почему гораздо легче испытывать такую любовь к своему ребенку, чем к партнеру? Только потому, что вас приучили верить, будто ваш партнер, а не ваши дети должны заботиться о ваших частях. Когда вы становитесь тем, кому они доверяют и на кого смотрят, вы можете испытывать бесстрашную любовь ко всем. Она также означает храбрость любить кого-то, несмотря на потенциальную огромную боль. У многих из нас, страдающих от глубоких травм привязанности, есть защитники, которые не стремятся позволить нам заботиться о другом человеке настолько, чтобы его потеря могла причинить боль. У них есть множество стратегий, призванных удержать наших нуждающихся, уязвимых изгнанников от полной привязанности к партнеру — никогда не позволять ему полностью войти в наше сердце. Позиция многих защитников заключается в том, что чем больше привязываются изгнанники, тем сильнее боль, когда наступает неизбежный конец. Чтобы встретиться лицом к лицу с ужасом этой потенциальной потери и широко распахнуть свое незащищенное сердце, требуется немалое мужество. У вас не хватит смелости позволить своим частям прочно прикрепиться к частям другого, если они уже не прикреплены к вам. Когда ваши изгнанники верят, что, даже если вы потеряете партнера, у них будете вы, чтобы помочь им справиться с болью потери и позаботиться о них, они откроют ворота. Если нет, они не позволят воротам открыться и ваши перспективы настоящей близости будут ограничены.

Вам может казаться, что у вас есть бесстрашная любовь к развитию партнера, если никогда по-настоящему не впускаете его в себя. Если вы не позволите себе испытывать сильные чувства к другому, вам нечего будет терять. Задача в том, чтобы делать и то и другое: любить другого сильно и самозабвенно, одновременно способствуя его росту, даже вдали от вас, и принимая его части. Немногие на это способны.