Подойди ближе

– Мамочка, мы знаем эту тётю? – спросила она.

– Нет, милая, но скоро узнаем, – сказала Сара, разливая по кружкам кипяток.

Кейси улыбнулась. В какой-то степени она и сама с собой знакомилась заново.

– Я Кейси, – сказала она девочке.

– А я Изабелла, – ответила девочка. Её глаза были большими и синими, но яркими и живыми, а не пустыми, как у Баллоры.

– Изабелла, у меня есть кое-что, что принадлежит тебе, – сказала Кейси.

Изабелла спрыгнула с кресла.

– Что, что?

Кейси достала из сумки картонные очки и протянула их Изабелле.

Большие синие глаза Изабеллы стали ещё более огромными.

– Это мои очки Баллоры! Мои очки Баллоры, которые украдали, мама!

Сара поставила на стол две чашки чая и один стакан сока.

– Не украдали, а украли. Но ты права. Скажи Кейси спасибо за то, что она вернула их.

– Спасибо, что вернула мои очки, Кейси, – сказала Изабелла, улыбаясь ей.

Кейси улыбнулась в ответ.

– Пожалуйста.

Кейси знала, что они ей больше не нужны. Да и вообще, они изначально принадлежали Изабелле.

Изабелла надела очки и ахнула от неожиданности.

– Вот она! – воскликнула Изабелла.

Девочка несколько мгновений постояла на месте, изумлённо разинув рот. А потом начала танцевать.

Возвращение домой

Сьюзи слушала, как гравий трещит под шинами старого фургончика; мама ехала мимо Оливера, большого дуба, который рос возле их дома. Это Сьюзи дала Оливеру имя. Её сестра Саманта считала, что давать имя дереву – глупо. Родители сказали, что обычно так не делают, но это не значит, что так нельзя.

Оливер был очень, очень большим. Папа Сьюзи говорил, что Оливер старше, чем их дом, а это значило, что он очень, очень старый. Прапрапрабабушка мамы Сьюзи родилась в этом доме больше ста пятидесяти лет назад, а Оливер уже рос перед ним.

– Как только мы разложим еду по местам, – сказала мама Сьюзи, – я приготовлю ужин.

Она говорила медленно, со странными пробелами между некоторыми словами. Сьюзи казалось, словно кто-то пытается не дать маме говорить и она изо всех сил старается всё-таки хоть что-то сказать.

Сьюзи сравнивала голоса с цветами. Мамин голос когда-то был ярко-оранжевым, но довольно давно превратился в тускло-коричневый. Сьюзи не хватало этого нового цвета.

– Может быть, спагетти? – спросила мама Сьюзи тем же самым странным голосом.

Сьюзи не ответила на вопрос, потому что ей на самом деле было неважно, что дадут на ужин, а вот Саманте это очень важно. Саманте всё было важно – ей нравилось ощущать себя начальником.

– Не, лучше скрученную лапшу, – ответила Саманта.

Сьюзи усмехнулась. Вот видите?

Голос Саманты тоже изменил цвет. Он никогда не был ярким – её голос раньше был бледно-голубым, но сейчас стал совсем серым.

Сьюзи повернулась и прижалась носом к боковому окну фургона, чтобы получше разглядеть Оливера. Она нахмурилась. Оливер выглядел грустным – даже ещё грустнее, чем обычно в это время года. У подножия его толстого, шишковатого ствола, над торчащими над землёй корнями, на ветру потрёпанным венком кружились бледно-жёлтые и тускло-красные листья. Больше половины ветвей Оливера уже были голыми, в том числе и толстая ветка, на которой висела шина-качели Сьюзи. На оставшихся ветках ещё держались листья того же цвета, что и на земле.

Оливер всегда сбрасывал все листья осенью. Три года назад, когда Сьюзи было четыре года, а Саманте – три, Сьюзи очень расстроилась из-за того, что листья с дуба опадают. Она сказала маме, что дерево плачет. А если дерево плачет, это значит, что ему плохо, а если у него есть чувства, то ему нужно имя. Вот тогда она и назвала его Оливером. Саманта, хоть и была на год младше, сказала, что давать дереву имя несерьёзно. Слово «несерьёзно» она узнала от Джини, их крёстной. Саманте нравилось учить слова. Саманте вообще нравилось учиться. Ей не нравились всякие несерьёзные вещи, как Сьюзи.

Мама Сьюзи объяснила, что Оливер на самом деле не плачет, когда сбрасывает листья. Он готовится к зиме. Нужно сбросить листья, чтобы ствол в холодные месяцы не голодал. А потом, когда холод пройдёт, он вырастит новые листья.

– Ему нужно что-то отпустить, а потом восстановиться, – сказала она. – Нам всем иногда так приходится делать.

Сьюзи примерно поняла это объяснение, но ей всё равно казалось, что Оливеру грустно. Единственное, что хоть как-то примиряло её с падающими листьями, – их красивые цвета. Листья, опадающие с Оливера, обычно были золотисто-жёлтыми и ярко-красными.

Пока мама Сьюзи парковала фургончик у стены дома, Сьюзи обернулась к Оливеру. Его листья в этом году выглядели иначе. Тусклыми, сухими.

Интересно, подумала Сьюзи, может быть, дело в эльфах, которые живут в стволе? Она улыбнулась. На самом деле в стволе Оливера никакие эльфы не живут, она просто дурачится. Но однажды она сказала об этом Саманте, просто чтобы позлить её.

Как только машина остановилась у лестницы, слева от крыльца-террасы, Саманта отстегнула ремень безопасности и распахнула дверь. Саманта вечно куда-то спешила.