Подорожник

И перекрестился.

Как же я люблю вот такое наивное и искреннее деревенское простодушие! Пусть и с тобой, Винченцо, всегда прибудет divina misericordia.

Ужинали в ресторане на самом верху. Перед входом кто-то разложил горкой шоколадные пирожные. Такие маленькие, на один укус. Снаружи хрустящие, а внутри текучие. Ах!

Но я твердо решила, что нет, ни за что. Я и так уже в эту поездку съела столько сладкого. В этот раз буду только мидии и овощи. Никаких послаблений. Никаких.

Сидела и жалостно смотрела на них. Смотрела, смотрела, смотрела. Все время, пока мы ели, я смотрела на эту горку. Мы провели там больше часа. Муж отлучался фотографировать закат, возвращался, мы съели салаты, рыбу, выпили все вино, кофе.

И вдруг муж предложил мне:

– Я для тебя, так уж и быть, украду одно.

Мне аж сделалось нехорошо. Все потому, что он – классический pignolo. То есть человек, который педантично соблюдает все правила. Чтобы он? Для меня? В это было невозможно поверить.

Но он подошел к столику с горкой, огляделся и быстро положил пирожное к себе в карман. Зрелище было такое, как если бы вдруг он прямо там прыгнул в море в поперечном шпагате.

Но когда мы собрались уходить, нас догнал очень услужливый официант. У него в руках был пакет таких пирожных.

– Синьор, вот возьмите еще, вы столько заплатили, а взяли только одно. Вот, берите еще.

На следующий день мы собрались пойти позавтракать.

– Чего бы ты хотела на завтрак?

И тут меня опять ни с того ни с сего прорвало:

– Чего бы я хотела? Я бы хотела овсянку на воде, я бы хотела творог и фрукты, сырники, я бы хотела яичницу с овощами, бутерброд с арахисовым маслом. Вот зачем ты меня спрашиваешь, если точно знаешь, что все равно это будет пицца маринара? Я устала! Я не хочу больше завтракать пиццей и круассанами. Дайте нормальной еды. Почему они все едят на завтрак этот мусор?

И только я так сказала, как мы уперлись в вывеску «Breakfast. Eggs!» («Завтрак. Яйца»). Я от счастья даже не нашла, что сказать.

В меню было аж три пункта, да каких!!!

1) яичница с овощами;

2) яичница с беконом;

3) просто яичница.

К нам подошел официант.

– Чего желаете?

– А можно мне яичницу с овощами?

– К сожалению, нет. Овощей пока не завезли.

– Тогда с беконом?

– Нет, бекона тоже нет. Будет позже.

И самое главное – стоит, продолжая на меня смотреть вопросительно. Я выдержала паузу и осторожно сказала:

– Ну, может, тогда просто яичницу?

Он развел руками и смачно мне улыбнулся.

– Прекрасный, прекраснейший выбор, синьора!

И в этот момент меня попустило! Я хохотала минут десять, по-настоящему, захлебываясь своими слезами, соплями, плюясь кофе и хлебными крошками. Я разбудила всех соседей, все пять деревень. Я не могла остановиться, я корчилась, держалась за живот и не могла заставить себя выпрямиться. Из соседних кафе на нас стали заглядываться посетители, озабоченно переговариваться. Мне бесплатно принесли воды, муж стал бояться, что кто-нибудь догадается вызвать полицию.

Итальянцев часто за многое ругают. И по делу! У меня тоже к ним много претензий.

Но как же я вас все-таки люблю, родные мои, любимые вымогатели вы бессовестные, безответственные, рассеянные гады, лентяи, пупсики вы мои южные.

Ни разу не смогла я никому внятно объяснить, за что я вас так люблю, ни разу у меня не получилось оправдаться, почему я тут – дома. Почему все вы для меня – родня. Почему даже камни эти меня лечат, эти легенды, которыми они омыты-отшлифованы, эти сказки, этот воздух, почему этот язык ваш смешной так кружит мне голову.

Мы не выбираем наши страсти, это они выбирают нас. Мы совершенно бессильны против них, они глумятся над нами, управляя нашими поступками, мыслями и эмоциями. Наверное, это и есть та причина, почему только они способны творить с нами настоящие чудеса!

Ронколе

Вообще, в Парму мы не собирались, это получилось случайно. Мы покидали солнечный бодряк Чинкве-терре, и по дороге нужно было где-то пообедать. Где же еще, как не на родине пармезана и пармской ветчины? Здесь же находится штаб-квартира Европейского комитета по контролю безопасности пищевых продуктов.

История, возможно, самого главного пармского произведения искусства тоже связана с гастрономией. Кафедральный собор Пармы украшает один из наиболее странных куполов в мире. Его расписал Корреджо. На куполе изображено Вознесение Пресвятой Девы. Сама Дева Мария уже наполовину вознеслась в облака, и из них торчат только ее ноги и задравшаяся юбка. А также разные части тела сопровождающих ее ангелов. Заказчик сравнил эту работу с рагу из лягушек – так поразила его смелая перспектива. Но Тициан, однако, заметил: «Даже если бы вы вывернули этот купол наизнанку и наполнили его золотом, все равно вам не удалось бы достойно расплатиться за него».

Мы слонялись по улицам совершенно хаотично.

– Слушай, а почему здесь столько плакатов с изображением Верди? – задал мне вопрос муж. – Он что – здесь родился?