Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу

— Неужели опять кутите и играете въ карты?… Такъ давно бросили игру и вдругъ опять! — Въ голос Софьи Михайловны слышны были участіе и тревога.

— Не то, Софья Михайловна! Его превосходительство задалъ спшную работу.

— И очень скучную… да? — торопливо и перебивая его, спросила Софья Михайловна.

— Напротивъ, очень интересную, но требующую громаднаго труда и тщательной обработки… Но кого же вы встртили, Софья Михайловна?

— Господина очень похожаго на васъ… Онъ моложе, но такъ же солиденъ, говоритъ ровнымъ и спокойнымъ голосомъ, можетъ тонко шутить, незамтно смяться и прямо смотрть въ глаза, — словомъ, очень похожъ на васъ.

— Не отгадаю, — пожавъ плечами и подумавъ, сказалъ Кожуховъ. Ему нравилась характеристика его, но онъ не зналъ въ город мужчинъ, похожихъ на него.

— Катя! не правда ли, что сегодня Петръ Ивановичъ очень похожъ на нашего новаго знакомаго? — спросила Софья Михайловна.

Катя пристально посмотрла на Кожухова онъ смотрлъ впередъ и она видла его профиль.

— Кажется, мама… Но очень мало, — отвчала она.

Фаэтонъ похалъ шибче.

— Нтъ, ты всмотрись, Катя, пристальнй, — говорила Софья Михайловна. — Они не одинаковы, но есть большое сходство, особенно когда Кожуховъ блденъ, какъ сегодня… Онъ такъ же высокъ, крпко сложенъ, держитъ голову гордо вверхъ, очень тонко улыбается и еще тоньше остритъ, — трудно даже разобрать на первыхъ порахъ… Право, между ними большое сходство… Но есть и различіе. Тотъ — еще юноша, говоритъ по книг, стихами, а этотъ — совсмъ мужчина, говоритъ свои мысли и слова… Я бы этому смлй подала руку при спуск съ горы… Тотъ можетъ самъ упасть… Правда, Катя?

— Не знаю, мама, — отвчала Катя и опять пристально посмотрла на Кожухова.

Фаэтонъ остановился у городскаго сада. Лакей ссадилъ барынь, а Кожуховъ отдалъ ему лошадь и вс пошли по главной алле сада.

— Мы встртили Могутова, проболтали съ нимъ около получаса и, вообразите, намъ было очень весело съ нимъ, — сказала Софья Михайловна.

— Интересно. Вроятно, онъ вскочилъ на ходу къ вамъ въ фаэтонъ? — улыбаясь спросилъ Кожуховъ.

— О, нтъ! Мы первыя заговорили съ нимъ. Онъ лежалъ на холм, знаете? — у широкаго поля. — И она разсказала ему довольно подробно встрчу съ Могутовымъ и весь разговоръ съ нимъ. — Но какъ онъ былъ симпатично-смшонъ и наивно-красивъ, когда стоялъ безъ шляпы и самъ не замчалъ этого! Правда, Катя? — закончила разсказъ Софья Михайловна.

— Что ты спросила, мама?…

Катя шла задумавшись, пристально глядя впередъ, и не слышала, что говорила ея мачиха.

— О чемъ ты задумалась, Катя?… Ты не влюбилась ли въ Могутова? — И Софья Михайловна пытливо посмотрла на нее.

Катерина Дмитріевна покраснла, но, какъ всегда, едва замтно, и только отъ взгляда мачихи не ускользнула краска.

— Я, мама, думала, — разъясняя свою задумчивость, отвчала двушка, — отчего, мама, съ нами никто не говоритъ такъ, какъ онъ и при первомъ знакомств? — спросила она, немного помолчавъ.

— Ты преувеличиваешь, Катя. Онъ говорилъ только оригинально… Что ты нашла особеннаго? — сказала Софья Михайловна.

Падчерица молчала.

— Я тоже имлъ счастье видть сегодня въ полдень господина Могутова, но на меня объ произвелъ иное впечатлніе, — говорилъ Кожуховъ. — Много задора и самоувренности въ наружности, но тупость и самая жалкая бдность мыслей, при плохомъ выраженіи ихъ… Представьте, приходитъ просить работы и, не сказавъ и десятка словъ, имлъ сильное желаніе выругать меня.

— Какимъ образомъ? — съ сильнымъ любопытствомъ спросила Софья Михайловна, а ея падчерица, идя немного впереди, начала внимательно слушать.

— Пожаловали просить помощи въ пріисканіи для нихъ работы. Я предложилъ имъ поступить въ канцелярію начальника губерніи, такъ изволили отвтить, что они дали клятву не быть чиновникомъ и что ко мн изволили обратиться не какъ къ чиновнику, а какъ къ студенту, ихъ товарищу… Затмъ повернулись и ушли… Я, конечно, нехотя смялся, что со мной рдко случается въ канцеляріи, — закончилъ Кожуховъ.

Катерина Дмитріевна обернулась и посмотрла на него.

— Вы ошибаетесь, Катерина Дмитріевна, придавая словамъ сего героя что-то особенное, — говорилъ Кожуховъ, какъ бы отвчая на взглядъ двушки. — Вы мало знаете жизнь и людей и для васъ его слова показались интересными, но для опытныхъ людей въ нихъ — эффектность, рисовка безъ подкладки серьезнаго знанія и только…

Катерина Дмитріевна опять посмотрла на него, глаза ихъ встртились и его перваго не потупились въ землю, не заморгали вками, а обратились въ глубь аллеи.

— Къ намъ идетъ на встрчу и новый, и молодой педагогъ, — сказалъ онъ.

„Онъ клевещетъ на Могутова“, — подумала двушка.

VI.

Посл обычныхъ при встрч поклоновъ, рукопожатій и разговоровъ, Катерина Дмитріевна пошла со Львовымъ впереди, а сзади ихъ, шагахъ въ пяти, Софья Михайловна съ Кожуховымъ.

— Вы, не знаете, господинъ Львовъ, чьи вотъ эти стихи: „только геній можетъ учить другихъ, а мы, трусы и жалкіе люди, не стоимъ мднаго гроша“? — спросила двушка.

— Это не стихи, Катерина Дмитріевна! — сказалъ удивленно Львовъ. Онъ былъ такого высокаго мннія о своей спутниц, что не понималъ и удивлялся, какъ она могла прозу принять за стихи.