Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу

— Право, вы несправедливы и безвинно осуждаете земство. Мы только-что оставили собраніе и разв тамъ было при насъ что-либо возмутительное, достойное такой злой критики, какъ ваша? Нтъ, вы — злы и несправедливы! Петръ Ивановичъ, неужели и вы раздляете мннія monsieur Орцкаго? — обратилась Софья Михайловна въ Кожухову. Она прекрасно усвоила себ привычку со всми и обо всмъ говорить совершенно индифферентно, и теперь съ беззаботной улыбкой предлагала вопросы и выслушивала возраженія не какъ женщина, мужъ которой земскій дятель, а какъ свтская барыня, умющая каждому разговору придать изысканную вжливость и милую веселость аристократическихъ гостиныхъ.

— Почти, Софья Михайловна, — совершенно спокойно и еще боле гортаннымъ голосомъ отвчалъ Кожуховъ. — Мн странно, что предсдатель, такой умный и разсудительный человкъ, не воспользовался, недавно предоставленнымъ ему, правомъ унимать черезчуръ горячихъ ораторовъ. Такихъ мнній объ администраціи, какія высказывалъ князь Король-Кречетовъ, нельзя допускать въ собраніи, — это ложь и глупость. Конечно, можно надъ этимъ смяться, но и становится грустно, вдь такъ говоритъ и это одобряетъ дворянство, опора престола и отечества!.. Такъ говорятъ посл мягкой, гуманной, полной доврія и искренности, рчи начальника губерніи!.. Это грустно.

— Но, господа, вы, кажется, позабыли, что Гавріилъ Васильевичъ говорилъ объ администраціи со словъ Московскихъ Вдомостей, Каткова же нельзя причислить къ глупцамъ и шутамъ!

— Чего не печатаютъ газеты, Софья Михайловна!.. Катковъ не исключеніе, — отвтилъ Кожуховъ. — Онъ печатаетъ все, что пришлютъ ему предводители, а Кречетовъ читалъ выдержку изъ корреспонденціи нашего предводителя.

— Но скажите, правда ли это? Есть ли правда въ такомъ мнніи объ администраціи въ народ? — все также индифферентно спросила Софья Михайловна.

— Конечно, нтъ. Народъ благоговетъ передъ властію, и скажи власть слово — и отъ благороднаго дворянства не останется и слда… Но мн, право, нравится ихъ шутовское отношеніе къ постройк,- продолжалъ Кожуховъ боле мягкимъ голосомъ и съ слабою улыбкой на лиц. — Вы извините, Софья Михайловна, за рзкость, но я не причисляю Дмитрія Ивановича къ числу всхъ остальныхъ. Онъ уменъ, знающъ и только заблуждается въ своихъ товарищахъ, — онъ судитъ о нихъ по себ… Романъ Юрьевичъ, хотите пойдемъ на пари, что дворянская постройка дороги кончится громаднымъ скандаломъ? — закончилъ Кожуховъ, обращаясь къ Орцкому.

— Хорошо! Но я самъ за скандалъ, воровство, глупость, разореніе и проч. О, да! Я хочу предложить князю Король-Кречетову развить мысль о способности дворянъ съ крестьянами командовать войскомъ, управлять государствомъ и, безъ науки, найти точку опоры для Архимедова рычага.

— О, съ послднимъ князь справится!.. Позволь ему — и онъ скоро перевернетъ весь міръ вверхъ дномъ, даже безъ точки опоры, которой просилъ Архимедъ для своего великаго научнаго рычага.

— Ха-ха-ха! — смялась Софья Михайловна, какъ бы вторя шутливому тону словъ Кожухова.

II.

А въ то же время Катерина Дмитріевна и ея кавалеры вели разговоръ совершенно о другомъ.

— Я не думаю, Катерина Дмитріевна, чтобы можно было когда-либо уничтожить бдность и неравенство на земл,- говорилъ Львовъ. — Кстати, я познакомился съ Могутовымъ и онъ удивилъ меня своими дльными сужденіями…

— Напримръ? — живо спросила Катерина Дмитріевна.

— Я говорилъ съ нимъ о многомъ и, между прочимъ, о голод нашей губерніи. Насъ было трое: я, онъ и еще Перехавшій. Вы не знаете, вроятно, этого оригинала, Катерина Дмитріевна?

— Нтъ, — отвтила она, смотря въ землю и внимательно вслушиваясь въ слова Львова.

— Это мой секретарь въ статистическомъ комитет,- поспшилъ познакомить Вороновъ. — Не глупый человкъ, но больной и до смшнаго увлекается всякой высокою чепухой.

— Это тотъ самый, что сидлъ рядомъ съ Могутовымъ въ собраніи? — спросила Катерина Дмитріевна, и когда Львовъ подтвердилъ ея предположеніе, она тихо добавила: — Какое у него печальное лицо.

— Ваша правда, Катерина Дмитріевна. У него, дйствительно, очень печальный видъ, а говоритъ онъ еще печальне, сильно въ носъ и либо злится, либо плачетъ… Такъ вотъ этотъ Перехавшій, — продолжалъ разсказывать Львовъ, — для уничтоженія голода предлагалъ устроить на земл всеобщее равенство. Я очень интересовался, будетъ ли Могутовъ поддерживать подобную утопію, и не мало удивился, когда услышалъ отъ него совершенно противоположное.

— Что же говорилъ Могутовъ? — опять поспшно спросила двушка.

— Онъ говорилъ, что нужно сперва образованіемъ приготовить людей къ равенству и только тогда уже думать и разговаривать о равномрномъ распредленіи богатства на земл. Онъ того мннія, — и я вполн согласенъ съ нимъ, — что сильная эксплуатація богатыми бдныхъ происходитъ только отъ неполнаго образованія первыхъ и совершеннаго невжества послднихъ…. Я передаю вамъ, Катерина Дмитріевна, кратко, но Могутовъ очень хорошо и очень убдительно доказывалъ это, такъ что даже упрямый Перехавшій согласился съ нимъ.