Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу

— А что вы говорили о литератур? — спросила Катерина Дмитріевна посл сравнительно долгаго молчанія, во время котораго Львовъ обмнялся съ Вороновымъ своими впечатлніями о нкоторыхъ новыхъ знакомыхъ въ город. Львова и Воронова не удивляли задумчивость и вопросы Катерины Дмитріевны: она еще очень молода, не знаетъ жизни, не иметъ твердыхъ убжденій, а потому и интересуется и задумывается надъ многимъ.

— О литератур зашелъ разговоръ по поводу того же голода, — началъ разсказывать Львовъ. — Перехавшій отвергалъ пользу отъ науки для бдныхъ. По его мннію, наука, искусство и литература служатъ только для удовлетворенія излишнихъ потребностей богатыхъ и для лучшей эксплуатаціи богатыми бдныхъ. Могутовъ опровергалъ это и доказывалъ, что, благодаря прогрессу науки, въ настоящее время самый послдній бднякъ живетъ лучше, чмъ сто или даже двадцать лтъ назадъ… Онъ такъ меня заинтересовалъ своими здравыми сужденіями, что мн захотлось самому подлиться съ нимъ своими мыслями. Я высказалъ ему свое недовольство современною литературой, ея безжизненностію, скукою, отсутствіемъ дарованій въ критик и поэзіи. Онъ вполн согласился со мной и объяснилъ все это тмъ, что у современнаго нашего общества нтъ ясной цли жизни, достойной для возбужденія творчества, а потому и при существованіи поэтовъ и дарованій даже въ большемъ числ, чмъ ихъ было прежде, они не даютъ такихъ блестящихъ твореній, какъ давали писатели прежняго времени. Прежде ясне были стремленія и цли нашего интеллигентнаго общества: уничтоженіе крпостнаго права, устройство суда гласнаго и свобода печатнаго слова, — были и люди, проводившіе все это въ жизнь. Этимъ возбуждалось творчество писателей, ими создавались опредленные типы, полные жизни, гуманности и любви, люди гибли и боролись за свою цль въ жизни, — являлась жизнь и борьба и въ романахъ, и писались увлекательныя, горячія критическія статьи по поводу этихъ романовъ. Теперь крпостнаго права нтъ, есть судъ гласный, есть хотя какая-нибудь свобода слова, и интересъ общества сосредоточенъ исключительно на приспособленіи себя къ новой обстановк жизни, какъ это длаетъ всякій человкъ на новой квартир. У нашего общества нтъ ясно сознанныхъ идеаловъ, а только есть неопредленныя желанія, которыя и изображаются нашими писателями въ каррикатурныхъ личностяхъ, въ род Марка Волохова и прочихъ героевъ Писемскаго, Клюшникова, Стебницкаго и другихъ писателей… Вообще онъ очень хорошо это доказалъ…

— Но вдь это грустно? — спросилъ я у него. — Какъ же быть безъ идеаловъ въ литератур и жизни? — продолжалъ разсказывать Львовъ посл короткой паузы. — Онъ отвтилъ, что учиться надо. Наука должна выработать цль жизни, направленіе работы, создать идеалъ. Идеалъ явится сперва въ головахъ единицъ, потомъ десятковъ и наконецъ тысячъ, и тогда его подмтятъ писатели-поэты, изобразятъ его въ образахъ и формахъ, доступныхъ для пониманія многихъ, а критика разъяснитъ эти образы. Тогда явится сама собою и борьба, и стремленіе для осуществленія этого идеала въ жизни… Но почему такихъ безъидеальныхъ временъ нтъ на Запад, нтъ въ Европ и Америк? — спросилъ я. А онъ отвтилъ, что и тамъ бываетъ то же самое, только тамъ все это не такъ рзко замтно. Такъ боле теплый климатъ, легче усвоиваются науки, не такъ тяжела борьба для воплощенія идеала въ жизнь, — и тамъ жизнь идетъ боле плавно, а не порывами, какъ у насъ. При порыв скоро устаютъ и продолжительно отдыхаютъ… Я передаю вамъ, Катерина Дмитріевна, кратко мысли Могутова, но я вполн раздляю его мнніе.

— Больше вы ни о чемъ не говорили? — спросила Катерина Дмитріевна, опять немного помолчавъ.

— Я высказалъ ему свое удивленіе о томъ, что такого трезваго мыслью человка, какимъ я нашелъ его, выслали изъ Петербурга подъ надзоръ, и просилъ, если не секретъ, разсказать, за что именно.

И за этимъ Львовъ передалъ короткій разсказъ Могутова о причин его исключенія изъ института и высылки въ С-нскъ подъ надзоръ полиціи.

— А вы, Катерина Дмитріевна, очень интересуетесь Могутовымъ? — спросилъ Вороновъ, спросилъ только затмъ, что ему надоло такъ долго молчать, пока разсказывалъ Львовъ. Онъ, какъ и Львовъ, смотрлъ на вниманіе двушки къ Могутову какъ на потребность ея головки интересоваться новостью и, самое большее, допускалъ потребность ея добраго сердца облегчить положеніе страдающаго молодаго человка.

— Я случайно видла его, слышала, какъ мама разговаривала съ нимъ, и онъ мн показался лучше всхъ знакомыхъ мужчинъ! — громко и быстро отвтила Катерина Дмитріевна и яркій румянецъ выступилъ вдругъ на ея блдныхъ, мраморныхъ щекахъ. Она застыдилась своихъ словъ, — они вдругъ показались ей неприличными, даже обидными для ея кавалеровъ.