Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу

Петербургъ. Прошелъ почти годъ, какъ Могутовъ ухалъ изъ С-ля. Лели нтъ и онъ не иметъ о ней извстій. Онъ прилежно занимался предметами, которые читались въ институт, усиленно работалъ въ мастерскихъ, а остальное время посвящалъ на чтеніе серьезныхъ книгъ на русскомъ и французскомъ языкахъ, учился нмецкому языку, старался, насколько позволяло время, прочитывать толстые русскіе журналы, рдко бывалъ въ театр, не игралъ на билліард, не бывалъ въ танцовальныхъ классахъ, не имлъ знакомыхъ и только каждый вечеръ, отъ 9 до 10 часовъ, проводилъ въ трактир «Царицынъ», исключительно посщаемомъ студентами института, гд читалъ Петербургскія Вдомости, не пропуская въ нихъ и музыкальной хроники Цезаря Кюи. Жилъ онъ въ одной комнат съ товарищемъ по курсу, угрюмымъ, сосредоточеннымъ на занятіяхъ, некрасивымъ, лтъ двадцати двухъ, заикающимся студентомъ, по фамиліи Коптевымъ. Коптевъ провелъ дтство въ школ кантонистовъ, гд его однажды, посл порки, засадили въ карцеръ и позабыли объ его существованіи, а когда, черезъ четыре дня, случайно вспомнили, то нашли его полумертваго и возвратили къ жизни, но Коптевъ съ тхъ поръ началъ сильно заикаться. У него также не было знакомыхъ, онъ не любилъ даже бывать въ обществ товарищей, не любилъ читать романы и повсти, считалъ Шекспира за ничто, хотя и страстно любилъ театръ. Онъ-то иной разъ вытаскивалъ Могутова посмотрть ни игру Самойлова, Васильева, Брошель, Линской и послушать Петрова, Комисаржевскаго, но не итальянцевъ. Ни Могутовъ, ни Коптевъ не имли уроковъ и не пробовали искать: у нихъ не было свободнаго времени, хотя они спали не боле пяти часовъ въ сутки. Денегъ имъ никто и никогда не присылалъ и оба жили на стипендію, кое-какъ сводя концы съ концами отъ перваго и до перваго числа.

Первое число іюля мсяца. Жаркій день. 12 часовъ дня. Въ парадныя двери института вошелъ Могутовъ.

— За стипендіей пожаловали, г. Могутовъ? — встртилъ его швейцаръ, солидный, высокій и полный мужчина, съ сдыми бакенбардами и въ длинномъ двухбортномъ, тонкаго сукна, сюртук съ бархатнымъ воротникомъ.

— Здравствуйте!.. Да, за стипендіей, — отвчалъ Могутовъ.

— Десятаго числа потрудитесь пожаловать, потому казначей боленъ и ране десятаго числа выдачи не будетъ.

— Нехорошо, — сказалъ Могутовъ и слъ на лавку въ швейцарской.

— Совсмъ изъ Колпина перехали? — спросилъ швейцаръ.

— Нтъ, только за стипендіей пріхалъ.

— Прізжайте десятаго числа, потому казначей боленъ.

— Позвольте мн адресную книгу.

— Да вамъ кого?

— Уржумцева.

— У Тучкова моста, домъ № 302, квартира № 18. Только вы ихъ теперь не застанете. Они утромъ были и сказывали, что ежели кто изъ студентовъ будетъ спрашивать кассира, такъ чтобы даромъ не ходили, потому ране вечера дома не будутъ. А вамъ для чего ихъ?

— Думаю, призанять до полученія стипендіи денегъ изъ кассы.

— Ране вечера не застанете Уржумцева, потому сами заходили и сказывали, а квартира ихъ у Тучкова моста, домъ № 302, квартира № 18.

— Прощайте! — сказалъ Могутовъ и вышелъ. — «Скверно, — думалъ онъ, идя по улиц. — Хорошо, если въ касс деньги есть, а если нтъ, что длать?… Вернуться въ Колпино, — билета купить не на что, а тамъ просуществовать до десятаго числа можно… Разв пойти пшкомъ? Двадцать пять верстъ — пустяки; а тамъ опять черезъ десять дней двадцать пять верстъ пшкомъ — тоже пустяки… Сапогъ истопчешь на цлковый… Скверно!»

Онъ пріхалъ за стипендіей изъ нмецкой колоніи близъ Колпина, куда переселился на время каникулъ, чтобы практиковаться въ нмецкомъ язык, и теперь не имлъ ни гроша въ карман.

«Нельзя ли тутъ работишку какую найти дней на десять? — продолжалъ думать онъ. — Какую можно найти работу?… Переписку только, пожалуй, и найдешь, да и то — какъ и гд?»

Онъ дошелъ до Снной площади и остановился. — «Куда теперь?… Направо — на Невскій; налво — на Никольскій рынокъ… Разв попробовать поденьщины, пойти на Никольскій рынокъ, — тамъ во всякое время и всякій народъ стоитъ, — стать съ нимъ да и ждать, пока кто найметъ на поденную работу?…. Очки сброшу, а костюмъ ничего. Въ Питер не обращаютъ вниманія на костюмъ…. А какую работу я могу длать?… Всякую, — физической силой Богъ не обидлъ».

Онъ пришелъ на Никольскую площадь. На мст, гд разный людъ предлагаетъ себя на поденную работу, сидло подъ деревяннымъ навсомъ человкъ шесть мужчинъ и дв женщины. Они молча ли черный хлбъ, посыпая его солью.

— Хлбъ да соль! — сказалъ Могутовъ, подойдя къ нимъ.

— Благодаримъ покорно, — сказали нкоторые изъ рабочихъ, а двое изъ нихъ лниво поднялись на ноги.

— Людей надыть? — спросилъ икнувши одинъ изъ вставшихъ, а другой, продолжая жевать хлбъ, молча осматривалъ Могутова съ головы до ногъ.

— Я самъ пришелъ наниматься на работу, — сказалъ Могутовъ.

— Опоздалъ! — весело вскрикнулъ спрашивавшій, какъ будто радуясь, что его не возьмутъ на работу.

— Опоздалъ, молодецъ! Ты ужо рано завтра приходъ, — сказала одна изъ женщинъ.

— Кто, на обдъ глядя, на работу беретъ? Кому нужно, съ утра взялъ, — пережевывая хлбъ, говорилъ одинъ изъ рабочихъ.