Подшофе (сборник)

Мы давно хотели съездить на Бермудские острова. И вот поехали. В гостинице «Элбоу-Бич» было полно новобрачных, проводивших там медовый месяц; они так упорно смотрели друг на друга сияющими глазами, что мы бесстыдно переехали.[47] В гостинице «Сент-Джордж» было уютно. Вокруг деревьев росли ниспадающие кусты бугенвиллеи, а под окнами домов коренных жителей, соблюдавших там непостижимые тайные обряды, тянулась длинная лестница. Вдоль балюстрады спали кошки, подрастали прелестные дети. Мы катались на велосипедах по незащищенным от ветра дамбам и словно завороженные в изумлении следили за такими феноменами, как петухи, рывшиеся в земле среди цветов сладкого бурачка. Мы пили херес на веранде, над спинами поджарых лошадей, привязанных на городской площади. Мы много путешествовали, думали мы. Быть может, эта поездка надолго станет последней. Мы считали, что Бермуды – вполне подходящее место, чтобы стать последним за много лет, проведенных в путешествиях.

Сон и бодрствование Декабрь 1934 г

Несколько лет назад я прочел рассказ Эрнеста Хемингуэя «И вот ложусь я спать» и решил, что это наиболее точное описание бессонницы, и тут просто нечего добавить. Теперь я понимаю: дело в том, что тогда я крепко спал почти каждую ночь; судя по всему, бессонница каждого человека так же отличается от бессонницы соседа, как в дневное время различаются их надежды и устремления.

Так вот, если бессонница неизбежна, ее первые признаки обычно появляются, когда вам под сорок. Ваши драгоценные семь часов сна резко сокращаются до двух. Остаются – если повезет – первая ночная «сладость сна»[48] и последний глубокий сон под утро, но между ними возникает зловещий промежуток, который постоянно увеличивается. Это период, о котором написано в Псалтыри: Scuto circumdabit te veritas eius: non timebis a timore nocturne, a sagitta volante in die, a negotio perambulante in tenebris.[49]

У одного моего знакомого расстройство сна началось с мыши; что до меня, то я предпочитаю винить во всем одного-единственного комара.

Мой приятель в одиночку приводил в порядок свой загородный дом и в конце утомительного дня обнаружил, что единственным спальным местом является детская кровать – довольно длинная, но по ширине подходящая разве что младенцу. Короче говоря, он плюхнулся на эту кроватку и вскоре забылся сном, но при этом невольно свесил одну руку вниз. Несколько часов спустя он проснулся – как ему показалось – от булавочного укола в палец. Он вяло шевельнул рукой и вновь задремал – чтобы вновь проснуться от того же ощущения.

На сей раз он зажег лампу – и увидел, что в окровавленный кончик пальца впилась маленькая кровожадная мышка. Мой приятель, по его словам, «вскрикнул», хотя, скорее всего, он испустил истошный вопль.

Мышь отпустила палец. А ведь она собиралась сожрать человека, причем не спеша – так, словно он спал беспробудно. И теперь ему грозила опасность перестать спать вообще, даже урывками. Приятель, ставший жертвой мыши, сидел на кровати совершенно измученный и весь дрожал. Он думал о том, как бы поместить кровать в клетку и спать в этой клетке до конца своих дней. Однако той ночью заказывать клетку было уже поздно, и в конце концов он задремал, после чего то и дело просыпался от страха: ему снилось, будто он – Крысолов, чьи крысы повернули обратно и гонятся за ним.

С тех пор он не может уснуть, если в комнате нет кошки или собаки.

А моя встреча с ночными вредителями произошла в период крайнего изнеможения: слишком много взятых на себя обязательств, стечение обстоятельств, сделавшее работу вдвое тяжелее, болезнь внутри и рядом – как известно, беда не приходит одна. Ах, как долго я планировал выспаться после завершения всех своих дел, с каким нетерпением ждал возможности отдохнуть в постели, мягкой, как облако, и надежной, как могила! Даже приглашение отужинать a deux с Гретой Гарбо оставило бы меня равнодушным.

И все же, получи я такое приглашение, мне следовало бы его принять, ибо ужинал я в одиночестве, а вернее сказать, сам служил ужином одинокому комару.

Просто поразительно, насколько один комар может быть опаснее тучи этих насекомых. К нашествию насекомых можно подготовиться, а вот один комар становится индивидом – отвратительным, наделенным губительной способностью биться не на жизнь, а на смерть. Сей индивид – совершенно один – появился в сентябре на двадцатом этаже нью-йоркского отеля, такой же нежданный гость, как броненосец. Его появление было связано с тем, что штат Нью-Джерси сократил ассигнования на осушение болот, после чего он в числе других представителей молодого поколения своей семьи вынужден был наведываться в соседние штаты в поисках пропитания.