Подсолнух

— Раз уж мы об интимном. Расскажешь про свою музу? Есть такая, чья анатомия тебя вдохновляет?

Парень рассмеялся и закинул голову назад. Румянца на лице не было видно, но взгляд показался Татьяне смущенным.

— Муза есть, — просто ответил он, — но рассказывать о ней я не буду, а то перестанет меня вдохновлять.

Они оба посмеялись.

— Она балерина?

Парень уверенно кивнул. «Муравьева», — убедилась Татьяна, сжавшись от боли, которая стрельнула в самое сердце. Затем девушка поблагодарила его за интервью, и сразу начала проигрываться реклама стирального порошка.

Остаток вечера Татьяна провела в меланхолии, пялясь в тонкий слой серебристого снега на тротуаре под окном. Адлия на нее поглядывала, но ничего не спрашивала. Даже сериал не решилась предложить посмотреть. А, может быть, предлагала, просто девушка не услышала. Транс унес ее внутрь собственной души, на дне которой, бултыхаясь в кровавой ревности и отчаянии, еще теплилась слабая надежда. «Все равно схожу», — решила она твердо перед сном.

* * *

Одной идти не хотелось. Не потому что Татьяна боялась скуки, а потому что было страшно столкнуться с Вадимом лицом к лицу, увидеть его вместе с Муравьевой и при этом быть одной. Лада проводила каникулы у отца. Адлии накануне поступил большой заказ на пошив танцевальных костюмов для бразильского карнавала. Доступен был только Русик. Он охотливо согласился, потому что за время каникул насиделся дома в изолированном одиночестве. Они договорились встретиться утром, чтобы потом вместе отправиться на курсы.

На город и нервы давили мороз и туман. Недавняя слякоть превратилась в гололед, а пар изо рта оседал на ресницах и шарфах пушистым инеем. После новогодних праздников и преимущественно ночного режима Татьяне дневные улицы казались пустыми и скучными, хотя все украшения продолжали висеть вдоль дорог, на витринах магазинов и в окнах жилых домов. Но лишь малая часть из них горела, оттого глаз их не примечал.

Татьяна заметно волновалась, постоянно теребя лямку рюкзака. Русик как всегда был нерасторопен и ленив. За каникулы он прибавил пару килограмм, о чем сразу сообщил подруге. Она посмотрела на него оценивающим взглядом и, заметив признаки излишков веса на щеках, решила промолчать.

— То есть все-таки прибавил? — недовольно спросил парень, поджав губы и отвернувшись.

— Я думала, ты не переживаешь из-за такого, — сказала она с легким раздражением.

Раздражение это вызывалась нервозностью перед возможной встречей с Вадимом, но Русик этого знать не мог, поэтому насупился.

— Ты прямо на вопрос ответить можешь? — друг продолжал настаивать. — Прибавил или нет?

— Откуда мне знать?! — воскликнула Татьяна. — Я на глаз вес не определяю! Более того, я и до этого не знала, сколько ты весишь.

— Восемьдесят пять, — буркнул Русик, опустив лицо почти наполовину в шарф. — Весил. В прошлом году.

— Ну, так взвесься и узнаешь, — хмыкнула девушка и ускорила шаг.

— То есть все-таки не видно? — с надеждой в голосе спросил парень, догоняя ее.

Татьяне стало смешно. Она всегда думала, что Русик из тех молодых людей, которые внешности уделяют меньше всего внимания, по крайней мере, всегда до этого вел себя именно так. У него всегда имелся излишек веса, но раньше его как будто такое не волновало.

— С чего ты вдруг начал париться? — напрямую спросила Татьяна, когда они уже подходили к зданию галереи.

— Я недавно в гороскопе прочитал, что сегодня встречу свою любовь, — смутившись, сказал он и отвернулся в сторону, чтобы Татьяна не застала румянец на его щеках, впрочем, румянец этот можно было списать и на мороз.

Татьяне стало еще смешнее. Русик сегодня раскрылся перед ней с совершенно новой стороны. Она попыталась поймать его взгляд.

— Я потому и согласился с тобой пойти. Как раз прочитал гороскоп, и ты пишешь. Подумал, это судьба, — пояснил он, втягивая плечи глубже в себя. — А я не готов.

Глаза по-прежнему смотрели в сторону.

— Ну, если так гороскоп предсказывает, то вес же тут ни при чем. Ты все равно ее встретишь, независимо от того, прибавил ты за праздники или нет.

Она усмехнулась. Русик резко перевел полный надежды взгляд на девушку и улыбнулся. Его как будто осенило.

— И правда, — проговорил он задумчиво. — Чего я переживаю, раз это судьба.

Татьяна похлопала его по плечу, улыбнулась и остановилась как раз напротив входа в галерею. Над ними возвышалось современное многоэтажное здание, вытянутое, строгое и стеклянное. Парадный вход выделяли металлические круглые колонны по одной с обоих боков и стандартная уличная плитка, которой выкладывали тротуары, но здесь она выделялась на фоне остального бетонного покрытия. Панорамные окна отсвечивали небом и отражали архитектурную эклектику зданий с противоположной стороны улицы. В витрины первого этажа вставили большие и маленькие афиши проходящих и предстоящих мероприятий, среди которых во все окно висел анонс выставки «Деструкция».