Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

 «Теперь уже слепому ясно... — подумал Денисов. — Он не побежит к пустым платформам, завернет еще раз — к залам. В вершине внутреннего угла было несколько дверей. Там медкомната, пожарная лестница, вход в детский зал...» —Денисов представил плавающие под потолком воздушные шарики, рисованные изображения огромных волков и зайцев на окнах — детали новогоднего декора, матерей с детьми внизу, в креслах.

 «Бросится к служебному проходу? За кассы... Откроет стрельбу?» — Денисов уже видел разлетевшееся на мелкие кусочки громадное, цельного стекла окно, слышал крики детей... Но в то же время зал этот — тупик. Ему из него не выбраться. У Чепана есть другая возможность... Если он увидит, что я отстал, он непременно ею воспользуется... Лестница!»

 Денисов остановился, нажал на манипулятор рации:

 — Я — Двести первый! Преступник у входа в третий зал...

 Первым неожиданно отозвался милиционер, дежуривший на Москве-Товарной, в ту ночь у него случайно оказалась самая лучшая рация.

 — Повторите, двести первый!

 Его перекрыла радиостанция, установленная в дежурной части:

 — Объект замечен в районе третьего зала...

 Больше Денисов не мог терять времени: преступник успел наверняка выбрать дальнейший маршрут.

 «Зал или чердак?» — Денисов подбежал к пожарной лестнице. На островке мокрого снега внизу был хорошо виден четкий след резинового сапога. — Чердак!»

 — Преступник поднялся на крышу! Будет уходить через чердак... — Ему все-таки удалось навязать Чепану свой план.

 — Ясно! — в микрофоне раздался голос Бахметьева. — Внимание! — он стал быстро перечислять позывные инспекторов, участвовавших в операции. — Занять места... — Бахметьев производил передислокацию: блокировал залы и выходы, освобождал перрон от пассажиров, выпускал группу захвата.

 Денисов внимательно слушал — его позывной назван не был.

 — Двести первый!..

 «Наконец-то!»

 — Будете находиться в резерве у восьмого пути... — Бахметьев заменял его инспектором, проведшим весь вечер на приколе в дежурной части. — Как поняли?

 — Вас понял... — по рации слова прозвучали бесстрастно.

 Приказ есть приказ.

 Он отсоединил магазин пистолета, вынул досланный в патронник патрон. Сердце покалывало тысячами тоненьких острых иголочек, будто в Сосуде со стреляющей пузырьками минеральной водой.

 Через несколько минут перрон был полностью блокирован — ни один случайный человек не мог на нем теперь появиться. Пожарные лестницы и выходы перекрыты. Группа захвата во главе с Антоном должна была вот-вот вступить на чердак.

 Стоя у табло на восьмом пути, Денисов не спускал глаз с крыши центрального здания. Мысленно он был там: ажурной, дореволюционного литья лестницей бежал наверх мимо пустых кабинетов руководства, стенных газет, объявлений о путевках.

 — Граждане, встречающие пассажиров... — раздалось непривычно низко, словно из-под земли.

 Прибыл поезд.

 На чердаке было по-прежнему тихо, ни один звук не долетал до перрона. Денисов хорошо знал похожее на кулисы театра помещение. Над головой на разных уровнях сопрягались между собой шаткие переходы. Воздух был густой, тяжелый, плотно смешанный с пылью, запахом шлака, сухого птичьего помета. На кирпичных стояках сидели голуби. Денисов словно видел их пустые безумные глазки и красные, словно обмороженные, лапки с черными лакированными коготками. В центральной части шатра стыли старые вокзальные часы — огромный деревянный циферблат с наполовину вытащенным оголенным механизмом. Над ними шатер расширялся, круто уходил вверх. Скорее всего преступник укрылся именно там.

 — Внимание! — Денисов назвал позывной Сабода-ша. — Проверьте верхнюю центральную часть. Шатер!

 — Вас понял!.. — отозвался Антон. И через секунду: — Здесь!

 Тут же послышался выстрел — по звуку Денисов понял: стреляли не из ПМ.

 «Преступник! Видимо, он прошел по лежащей вверху доске к отверстию в куполе, к деревянным старым жалюзи».

 — Бросай оружие! — услышал Денисов. Антон не выключил рацию.

 Преступник ответил выстрелом. Вторая пуля попала, видимо, в механизм древних часов. Послышался скрежет пружины — Денисову показалось, что простоявший много десятков лет механизм вдруг двинулся и часы примутся бить.

 С шумом взлетели голуби. И почти сразу же Денисов услышал глухой удар о кирпичную кладку. Старые жалюзи, за которые, видимо, Чепан цеплялся, не выдержали, вместе с преступником рухнули с десятиметровой высоты.

 По рации передали:

 — Срочно дежурного врача. И «скорую»... — И позже: — Инспекторскому составу собраться у начальника отдела... — Бахметьев приглашал к себе в кабинет, к школьной доске, на разбор закончившейся операции.

 Дело, начавшееся с нападения на библиотекаршу, было завершено.

 Денисов оглянулся. Поезд, о прибытии которого объявили, казалось, много часов назад, только появился в горловине станции. По платформе тянулись встречающие.

 Он посмотрел на часы:

 «Звонить Лине рано... —Хотелось кому-то сообщить, как в детстве: — Я здесь, я вернулся!»

 Дождь кончился.

 Над заревом огней угадывались звезды, хотя кое-где вдоль Млечного Пути, словно шкура зверя, косматились черные, с неровными рваными краями облака.