Подумаешь, попал – 2

Лагерное начальство не вмешивалось. Главное, чтоб план выполняли. И тут война! Поначалу ничего необычного не происходило, новости доходили туго. От вертухаев ничего не добьешься, очевидно, им приказали молчать. По приговору Кривой получил червонец. Три года уже отпахал, на рывок не спешил, зачем, если на зоне чувствовал себя больше на свободе, чем там за забором. Да и сколько той свободы было? Самое большее в перерывах месяца три. И что там, на свободе? – Пьянки, гулянки, девки на «малинах». Выход на дело, опять пьянки, снова арест – суд и срок. На зоне же ты в авторитете, каждый баклан перед тобой шапку ломает, желает угодить.

Кривой вновь вернулся к действительности. Чуть выше послышались звуки речи не по-нашему. Раздвинув кусты, он увидел двух солдат в мышиного цвета мундирах расположившихся на траве. Овраг тут раздался вширь, и как раз из этого места бил родник, образовав небольшой водоем метра полтора в окружности, из которого и тек ручей. Немцы были какие-то расслабленные, очевидно, недавно отобедавшие. Рядом лежали автоматы. Один из немцев курил, другой, откинувшись на траве, положил одну руку под голову, в другой держал травинку, поднеся её ко рту и задумчиво жуя, не прислушиваясь особенно к тому, о чем говорил его товарищ. Такое благодушие и расслабленность особенно возмутили Кривого.

– Давай, Рыжий! Ты правого, я левого, – прошептал Кривой, доставая из сапога ножичек, сработанный им лично на зоне. Кинулись оба одновременно. Кривой на того, что лежал, вогнав ему перо в горло по самую рукоять. Тот захрипел, кровь брызнула фонтаном, ударив прямо в лицо навалившемуся на него русскому. Рыжему пришлось повозиться со своим клиентом. Бросившись на того со спины и, задрав ему голову, он резанул немца по горлу. Но, видно, неудачно. Немец задергался, попытался высвободиться, что ему почти удалось. Но Кривой, вскочив, ударом ноги под дых заставил того угомониться.

Рыжий еще раз провел ножом по горлу, и немец в конвульсиях затих.

Кривой полушепотом выругался:

– Вечно тебе, Рыжий, помощь нужна! Будешь должен!

На что тот ответил:

– Тебе хорошо, Кривой, говорить! На твоем счету это не первый жмурик, а у меня, чтоб вот так ножом, как бычка на бойне, впервой. Нет, в том бою ночью кого-то убил из винтаря, не спорю. Давай-ка лучше умоемся, а то на тебя страшно смотреть, прям вурдалак какой-то.

Пока один дежурил, другой смывал с себя чужую кровь.

– Поползли дальше, – сказал Кривой, отмывая кровь с ножа, и засовывая его снова за голенище, – хабар позже заберем.

Они пробрались наверх оврага и увидели – дальше в метрах тридцати от обрывистого берега рылись окопы, делались огневые точки. Притаившись за кустами, бывшие штрафники разглядывали происходящие. По одежке, грязной и изорванной, они сразу поняли – укрепление возводят не сами немцы.

– Кажись, наших запрягли, – проговорил Рыжий.

Возвышаясь над военнопленными, вдоль бруствера ходили наблюдавшие за работой часовые. Что-то в них было не так. И что, стало понятно после того, как одному конвоиру что-то не понравилось, как работает один из пленных.

– Ты, шельма, не сачкуй, не то враз горячих получишь, – с этими словами часовой прикладом карабина толкнул пленного. Тот аж присел на дно окопа.

– Но-но! Вставай, давай! Не сильно я тебя и двинул!

Копавший рядом другой военнопленный помог товарищу подняться, и что-то сказал придравшемуся конвоиру.

Тот аж взбесился и хотел в ответ садануть прикладом и второго пленного. Но его окликнул старший по виду охранник.

– Ты, Серый, их не замай! Пусть работают, пока могут, а не будут – без пайки останутся.

Оба расхохотались.

– Ты смотри, а вертухаи не из немцев, нашенские они! – изумился Рыжий, – Да и издеваются они не чета нашим лагерным, сами на перо просятся.

– Ты лучше к тому, кого Серым назвали, присмотрись, – прервал его Кривой.

– Да неужто, он? – Рыжий от изумления чуть не вскочил, но напарник вовремя одернул его.

– Лежи тихо и не рыпайся! Он это! Он! Я его сразу по голосу узнал, только погоняло у него было – Писклявый, под стать фамилии – Серега Писклов.

– Вот собака, он мне тогда в 38-м годе три косых в буру на «малине» задолжал, так и не отдал, а через месяц нас на «скачке» взяли.

– Погоди малеха, он долг вернет, с процентами! – зло бросил Кривой, примечая стоящие неподалеку от палаток два грузовика и бронемашину с пулеметом.

– Это еще что? – они увидели, как из одной из пяти палаток, стоявших в ста метрах от готовящихся позиций, вышли два немца, тут уж не ошибешься, и стали чего-то ждать. Через несколько минут из другой палатки выбрался толи офицер, толи унтер. Оглядел солдат, что-то сказал, и солдаты, развернувшись, пошли в сторону оврага.

– Быстрей вниз! То смена нашим дубарям идет!

Оба бойца сперва отползли от кустов и, стараясь не шуметь, спустились вниз.

– Ты, Рыжий, теперь не сплошай, бей в раз! – шептал Кривой напарнику, а то сейчас нам кипиш подымать не надо.