Подвенечное платье

Оставшаяся часть вечера прошла изумительно, особенно после того, как семейство Зверевых покинуло ужин в числе первых. В зал были возвращены музыканты, а когда гости достаточно разомлели от вина, хозяин дома вдруг решил изменить программу и закружил свою уже немолодую супругу в вальсе. Гости поддержали данное начинание, столы были раздвинуты, и вот уже несколько пар скользили по паркету.

Александр смотрел на танцующих неодобрительно, но стоило какому-то молодому человеку начать приближаться к Анфисе через весь зал с явным намерением пригласить ее, как управляющий сам обратился к своей спутнице с аналогичным предложением. Анфиса была невероятно удивлена и взволнована. Танцевать ей действительно хотелось, и она с радостью приняла приглашение. Заиграли польку. Стоило только Анфисе положить свою руку на галантно предложенную руку Александра, мысли о загадочном конверте, Татьяне и таинственной мадам моментально вылетели из головы. С поразительной ясностью девушка осознала, что находит общество управляющего невероятно приятным, а сам Александр всего лишь за месяц знакомства стал для нее совершенно особенным человеком.

– К чему такие жертвы, Александр Иванович? Я же вижу, как вы устали… – произнесены эти слова были без тени кокетства, но отчего-то бойкая в обычное время Анфиса неожиданно смутилась и не сразу смогла поднять на Александра глаза.

– Именно поэтому. Хватит с меня и Яна Якубовича!

***

Уже сидя в коляске и возвращаясь с вечера домой, Анфиса то и дело ловила себя на мысли, что присутствие управляющего не оставляет ее равнодушной. Одно лишь предположение, что Александр испытывает к ней определенного рода симпатию, будоражило воображение неискушенной девушки. Собравшись с силами, она наконец задала вопрос, мучавший ее с дня разговора на кухне, произнося слова как можно быстрее, не давая себе тем самым возможности остановиться на полуслове:

– Александр Иванович, возможно, это не мое дело, но сегодня мне показалось, что я могу, точнее, даже должна спросить именно у вас… о ваших отношениях с Татьяной Петровной. Видите ли, Глафира Матвеевна как-то обмолвилась, что между вами были определенные договоренности. Скажите, вы ухаживали за Татьяной?

Александр не спешил с ответом, он явно устал за вечер. Отодвинувшись от Анфисы, он откинулся на подушку сиденья, отчего выражение лица его было практически невозможно рассмотреть в темноте коляски из-за поднятого верха.

– В день, когда Таня пропала, мы должны были назначить день венчания, на этом настаивал Петр Иванович.

Анфиса даже не ожидала, каким ударом для нее обернутся эти слова. Задавая свой неуклюжий вопрос, она отчаянно верила в то, что экономка преувеличивает серьезность отношений между управляющим и пропавшей Татьяной, ведь буквально полчаса назад, в танце, Александр явно дал понять, что она ему небезразлична. Как человек, такой серьезный и рассудительный, мог вести себя настолько легкомысленно?! Как мог он так быстро забыть оневесте, с которой чуть более месяца назад собирался идти под венец?

Чужим, совершенно отстраненным голосом Анфиса снова спросила:

– И вы находите ваше сегодняшнее поведение достойным?

Из глубины коляски раздался тяжелый выдох, Александр с усилием сдавил переносицу большим и указательным пальцами, но из-за темноты Анфиса не могла этого видеть:

– Полагаю, под «моим поведением» вы имеете в виду один-единственный танец сегодня вечером? В таком случае, да, я полагаю, что в моем поведении не было ничего недостойного…

Не успели лошади остановиться у дверей дома Еремеева, как Анфиса уже поднялась со своего сиденья и выпрыгнула на блестящую от дождя мостовую. Находиться рядом с Александром она более не могла ни минуты. Прекрасный, казалось бы, вечер был окончательно испорчен. Взлетая по ступеням к себе в комнату, Анфиса продолжала ругать себя за наивность. Как она только могла повести себя настолько глупо и легкомысленно? Девушка винила во всем закрытую систему образования Смольного, лишившую ее возможности научиться хоть сколько-нибудь разбираться в мотивах и поведении молодых людей.

Уже сидя на кровати, отчаянно пытаясь выравнять дыхание и успокоить сердцебиение, Анфиса дала слово свести к минимуму всякое общение с управляющим и не строить в отношении него никаких иллюзий. Снимая свое новое платье, которое более не казалось ей таким уж неотразимым, девушка вспомнила о загадочном послании. Маленький конверт сам напомнил о себе, выскользнув из рукава платья и плавно спланировав прямо под ноги.

В новых обстоятельствах надпись на конверте про избранника показалась ей особенно нелепой, и Анфиса чуть ли не со злобой вскрыла конверт. Внутри ее ждало небольшое письмо, написанное уже знакомым почерком, который выдавал крайнюю степень неуровновешенности покойной Еремеевой:

«Сударыня,