Подвиг

Мишель Строговъ, спавшiй на широкой постели, занимавшей почти всю его комнату, сдернулъ съ себя старое суконное одяло, и еще мутными глазами осмотрлъ облзлыя, ничмъ неукрашенныя стны. Онъ не остановилъ звона будильника, хотя и зналъ, что этотъ звонъ будитъ раньше времени его родителей и бабушку. «Вотъ еще! Чего ихъ нжить — буржуевъ» — всякiй разъ утромъ думалъ онъ, вспоминая мольбы матери и выговоры отца.

Мишель поднялся съ постели и, скинувъ рубашку, голый подошелъ къ окну. За окномъ, доходившимъ до полу, былъ крошечный балкончикъ. Онъ былъ такой маленькiй, что выйти на него было нельзя, и устроенъ онъ былъ по прихоти архитектора, а, можетъ быть, для боле яркой рекламы домику: — «квартира съ балкономъ». Мишель открылъ дверь. Посередин двери былъ подвшенъ довольно большой мшокъ съ пескомъ. Онъ долженъ былъ, по мысли Мишеля, изображать вооруженную боксерской перчаткой руку противника. Мишель толкалъ мшокъ, онъ отлеталъ въ сторону и съ силою стремился обратно на Мишеля и тотъ, увертываясь отъ него, толкалъ его снова. Узко поставленные глаза Мишеля сверкали, злобная улыбка кривила худыя плоскiя щеки, тонкiя губы сжимались и становились еще тоньше. Все его тло изгибалось, выпрямлялось, онъ то отскакивалъ отъ мшка, то наступалъ, нанося ударъ за ударомъ. Онъ походилъ въ эти минуты на дикаря, танцующаго воинственный танецъ. Онъ топалъ съ силою босыми ногами, нисколько не безпокоясь, что подъ нимъ спала его бабушка. Онъ былъ занятъ «дломъ», интересовавшимъ его боле всего. У него была одна, все поглощавшая страсть — стать знаменитымъ боксеромъ, такимъ, какъ Карпантье, побдить всхъ, стать чемпiономъ «легкаго вса», заработать миллiоны, видть поклоненiе толпы, и тогда… дальше его голова отказывалась думать. He хватало воображенiя. Дальше въ мечтахъ была своя машина «Люксъ», какая нибудь Эспано-Сьюза, а еще лучше гоночная машина съ необычайной силы моторомъ, и установленiе мiровыхъ рекордовъ. Хорошо было бы еще и летать. Но летать непремнно такъ, какъ еще никто не леталъ. Напримръ долетть до луны, или до какой нибудь тамъ звзды. А для этого было нужно быть сильнымъ, ловкимъ и здоровымъ. Для этого «физ-культура», для этого утренняя гимнастика и боксъ по своей собственной систем.

Когда то, двнадцать лтъ тому назадъ, Мишель Строговъ былъ славнымъ десятилтнимъ мальчикомъ, съ русыми мягкими волосиками, онъ готовился поступить въ корпусъ и продолжить славное служенiе Отечеству рода Нордековыхъ. Но, налетла революцiя. Отецъ, бывшiй на фронт, очутился въ Добровольческой Армiи, мать, посл долгихъ мытарствъ, арестовъ, издвательствъ, посл многолтней разлуки, по объявленiю отъискала мужа уже въ Париж, и помчалась, преодолвая тысячи опасностей и лишенiй, къ нему.

Шура оставался сначала на попеченiи бабушки. Началась для него новая, необычная, полная впечатлнiй жизнь. Пролетарская школа второй ступени… Холодъ и голодъ. Новый языкъ, хулиганскiй жаргонъ какой то, раннее развитiе и познанiе жизни. Грязныя, развратныя двчонки. Дома — чопорная бабушка, не понимавшая своего внука и боявшаяся его. И мало по малу славный мальчикъ Шура преобразился въ гражданина Нордекова. Онъ пересталъ креститься на храмы Божiи, пересталъ ходить въ церковь, проникся уваженiемъ къ физической сил, записался въ комсомолъ…. Потомъ вдругъ какъ то прозрлъ, испугался, что его возьмутъ въ красную армiю и при самыхъ невроятныхъ обстоятельствахъ, забравшись на шведскiй пароходъ въ Ленинград, бжалъ заграницу. Безъ паспорта, безъ какого бы то ни было документа о томъ, кто онъ, Мишель сталъ пробивать себ дорогу жизни. Попалъ во Францiю, использовалъ свои знанiя французскаго языка, полученныя въ раннемъ дтств отъ матери, и съ перваго же знакомства съ полицейскимъ комиссарiатомъ съ чисто совтскимъ искусствомъ лжи сдлался французскимъ гражданиномъ Мишелемъ Строговымъ и выправилъ себ вс нужныя для этого бумаги.

— Какъ странно, Мишель Строговъ?… Совсмъ, какъ въ модномъ фильм, - сказали въ полицiи.