Подвижник Святых гор – Старец Софроний. Жизнеописание архимандрита Софрония (Смирнова).1828–1921 годы

Арендатор мельниц, крестьянин Арзамасского уезда, с[ела] Нового Усада, Василий Мухин последний год (1892-й) не мог уплатить всей аренды – восемьсот пятьдесят руб[лей] по контракту, отговариваясь тем, что этот год был неурожайным, а вернее, как видно из осмотра мельниц, потому что пришли в большую ветхость и требуют фундаментального ремонта, леса и капитала.

Они доведены до такого состояния, что сейчас их можно арендовать только за шестьсот руб[лей] при благонадежности и вполне добросовестном арендаторе.

Двести рублей прежнему были прощены. Арендатор этот на будущее время монастырю крайне нежелателен, Он не имеет запасного капитала и в случае неурожайных годов не заплатит монастырю ничего.

Усиливаясь всячески, не имея денег, снять монастырские мельницы еще на другие двенадцать лет, уже не за восемьсот пятьдесят руб[лей], а всего за шестьсот руб[лей], на каковую сумму монастырь изъявил ему согласие, он не мог внести в обеспечение половинной суммы, т[o] е[сть] триста рублей] за первую половину года, и, как ни старался, достать этой незначительной суммы, хотя займом, не мог. Никто ему не доверил и не дал.

Спустя только четыре месяца он решился выехать с монастырских мельниц. Январь, февраль, март и апрель жил с семейством на мельнице, обещаясь со дня на день вновь взять мельницы в аренду и представить в обеспечение условленную сумму.

Между тем наше положение из-за этих четырех месяцев его проживания на нашей мельнице сделалось крайне затруднительным по причинам: мельницы обе доведены до ветхости и гнили; арендатор, оказалось, не имеет ни доверия, ни денег, а старается захватить обе мельницы в аренду и не выезжает; в течение этих четырех месяцев мельницы стояли бы незастрахованными, и монастырь в ожидании арендаторов… переплачивает лишнее и, что всего тяжелее – это… видеть, как в конце апреля вода стала подступать к плотинам, а на мельницах прежнего арендатора ничего не запасено: ни камня, ни соломы.

Монастырь, при Божией помощи, своею братиею, частью рабочими, наемными людьми из деревень, и своими лошадьми предотвратил явную опасность и заделывал промоины камнем и соломой.

Бог посылает нам арендатора из села Водоватова, опытного мельника, крестьянина Федора Антонова Парфенова, человека состоятельного, добросовестного и трудолюбивого, имеющего шестьсот дес[ятин] земли и леса. Состоит он и попечителем водоватовской школы.

Видя затруднительное состояние монастыря по сдаче мельниц, он много помог нам. Арендатор Мухин и другие сначала стояли в одном, что мельницы больше четырехсот руб[лей] аренды не стоят по настоящим годам, разумел и ветхостью, и монастырь, стесненный крайностью, готов был уступить и за четыреста р[ублей] и просить архипастырского Вашего разрешения, как этот Федор Антонов Парфенов возвысил аренду в шестьсот рублей.

В обеспечение представил сто пятьдесят руб[лей] и застраховывает обе мельницы, во всякое время, впрочем, готовый оставить их, если не последует Вашего Преосвященства милостивое разрешение.

Смиреннейше представляя все изложенное на благоусмотрение Вашего Преосвященства, покорнейше просим не оставить всемилостивейшею Вашею резолюциею и архипастырским и отеческим благословением устроить дело сдачи монастырских мельниц в аренду к пользе обители.

Вашего Преосвященства покорные послушники: архимандрит Софроний, казначей иеромонах Иоанникий, духовник иеромонах Иоасаф.

13 мая 1893 г[ода]»[136].

Нижегородская духовная консистория 30 июня 1894 года известила отца Софрония о том, что «Его Преосвященством разрешено сдать в аренду монастырскую водяную мельницу на р[еке] Теше кр[естьянину] Федору Парфенову с тем, чтобы на аренду мельницы монастырем заключен был с Парфеновым законный контракт по означенному проекту»[137].

Примером рачительного отношения отца Софрония к монастырской собственности и вместе с тем милостивого снисхождения к немощам человеческим может служить его письмо старосте села Хватовки: «На днях одним из членов хватовского сельского общества было воровски срублено и похищено у нас из рощи, окружающей Высокогорскую пустынь, два дубовых дерева, тогда как мы и сами для своих необходимостей и то не позволяем себе рубить в ней сырорастущие деревья, потому что роща эта есть самое лучшее украшение нашей обители и мы ее бережем очень, пользуясь из нее только теми деревьями, которые уже от перестоя или засохнут на корню, или будут сломлены ветром.