Подземная война

– Да, пару раз мы выявляли предателей в своих рядах, – признался Горобец. – Отряд действовал в катакомбах под Ленинским районом – мы имели собственные маршруты и собственную охраняемую базу в заброшенном коллекторе. Невозможно уследить за всеми, когда такая текучка… Была женщина, сотрудница сигуранцы, выдавала себя за уроженку Молдавии. Нам сообщили товарищи из подполья, что ее видели в парке с агентами румынской разведки. Женщину допросили, она призналась… – Горобец смутился, опустив подробности допроса. – Вражескую лазутчицу ликвидировали, а потом поменяли маршруты под землей, устроили пару завалов… Был еще один случай – за пару месяцев до освобождения города. Некто Рахимов, до войны тракторист в одном из пригородных совхозов. Мы два месяца не выходили на поверхность, спасались от облав, превратились прямо в привидений. Однажды он пропал. Хорошо, что командир разведки сообразил… В общем, быстро сменили место дислокации, оставили на прежней базе пару растяжек. Каратели попали в засаду, их план не сработал. О том, где находится Рахимов, сообщил связной из подполья. Сигуранца пыталась спрятать предателя, но не успела. – Горобец усмехнулся. – Его держали в доме на Тишинской улице. Трое наших вышли из катакомб, заглянули в гости. Этот ублюдок кинулся в драку, сиганул в окно, пришлось преследовать. Наш человек, к сожалению, получил тяжелое ранение, впоследствии умер, но предателя прикончили…

– С кем из партизан вы контактировали?

Память товарища Горобца работала выборочно. Видимо, не всеми эпизодами боевой биографии он гордился. Несколько совместных операций – с людьми заместителя первого секретаря обкома товарища Карпенко, с группой товарища Дятлова – оба впоследствии погибли, вечная им память. С Карпенко освобождали захваченных товарищей в частном доме на Дегтярной улице – там сигуранца устраивала пытки и допросы. Дом взяли в кольцо, ударили из пулеметов с трех сторон, положили с десяток охранников, а потом из подвала извлекли своих товарищей – к сожалению, их осталось немного, и большинство просто не могли передвигаться. С Дятловым брали немецкий обоз на Таврической, добыли консервы, теплые вещи. Тогда как раз была промозглая осень… С товарищем Коробейником он лично знаком, бывшее должностное лицо из порта, хорошо воевал. Мещерского знает – кто же не знает первого секретаря Приморского райкома компартии? Человек положительный, отважный, из тех, кто вдохновляет своим примером. С Булавиным тоже приходилось сталкиваться, однажды помогли его ребятам, когда им туго пришлось, Виктор Афанасьевич впоследствии так благодарил…

– Ваш отряд, насколько я знаю, был расформирован. Где сейчас ваши люди?

Горобец опять недоумевал. Людей к 10 апреля осталось с гулькин нос, но все они надежные, проверенные. В начале января по списочному составу было пятьдесят с лишним штыков, к апрелю осталось восемнадцать. В последнем бою, когда отряд вышел из подземелья, погибли еще шестеро, четверо получили ранения, из них один впоследствии скончался. Горобец подрагивающей рукой записывал имена и фамилии: Степан Слепченко, Зоя Акимова, Михаил Кравец… Судьба разбросала, он даже не знает, где сейчас находятся люди, но может навести справки, если контрразведке нужно… Лавров не наседал, давал человеку время подумать.

– Как давно вы приступили к ведению партизанской войны? – следовали дежурные вопросы.

Горобец пустился в пространные объяснения. До войны он возглавлял совет народных депутатов Киевского района, в первые месяцы войны участвовал в организации городской обороны. Оборонительная операция шла успешно, никто не думал, что город сдадут. Однако это произошло – в связи с обострившейся ситуацией на Крымском полуострове. Райсовет эвакуировали в полном составе – несмотря на протесты многих депутатов. Людей вывезли в Крым, далее в Новороссийск, Закавказье. Семью Валентина Андреевича также вывезли. Родные до сих пор находятся в Ереване. Ему удалось вернуться в Одессу в декабре 43-го – для участия в сопротивлении. Остались связи, он быстро сориентировался в обстановке, участвовал в подпольном движении, потом сколотил группу, ушел с ней в катакомбы…

Алексей старательно записывал фамилии партизан и проводников – бывших каменотесов, досконально знающих подземелья.

– Ваша семья еще не вернулась?

– Семья по-прежнему в Ереване. Нам выдали жилье в глинобитной хижине, супруга работает в бухгалтерии на электростанции. Если не верите, это легко проверить…

– Почему я должен не верить? – прищурился Алексей.

– Не знаю, – проворчал Горобец. – Работа у вас такая.

Работа действительно была «такая». Но, к сожалению, одним неверием она не ограничивалась. Проверить наличие родни в Ереване стоило, но смысла в этом не было. Родня непременно найдется. Абвер так тупо не играет. И товарищ Горобец – именно тот, за кого себя выдает. Липовой биографии у агента абвера быть не может. Просто есть эпизоды в биографии, которые он хотел бы скрыть.