Подземная война

Внешне фигурант был трезв. Он не казался напряженным, только иногда непроизвольно большим пальцем почесывал среднюю фалангу указательного пальца. Седоватые усы – явная визитная карточка – плавно приподнимались и опускались в такт дыханию.

Офицеры рассредоточились по периметру кабинета. Бабич курил у открытой форточки. Осадчий и Казанцев делали вид, что ковыряются в бумагах. Паша Чумаков конструировал самолетик из древней «закладной» записки. Коробейник пристроился на стуле – таким образом, что мог видеть всех присутствующих.

Волновался Сидор Фомич, еще как волновался…

– Вы работаете кладовщиком в порту? – оторвался от бумажки Казанцев. Алексей глянул на него с укором. Тот пожал плечами: а что такого? Кто первый спросил, тот и следователь.

– Фактически – да, – согласился Коробейник. – Формально я заместитель начальника порта товарища Матвеева по обеспечению сохранности поступающих в порт и вывозимых из порта материальных ценностей. Вы могли бы сразу объяснить, товарищи офицеры, что хотите услышать, и я подробно отвечу на вопросы.

Офицеры тактично прятали улыбки. Кабы все было так просто. Только список вопросов занимал четыре листа.

– Я кратко переговорил с Горобцом, – добавил Коробейник. – Его вы тоже вызывали, задавали вопросы. Валентин Андреевич был немного в недоумении…

– У вас хорошие отношения с Горобцом?

– Вполне. – Коробейник пожал плечами. – Какие еще могут быть отношения с человеком, с которым вместе боролись с оккупантами?

– И с Мещерским поддерживаете отношения?

– Шапочные. Мы достаточно редко пересекаемся. Павел Филимонович открывает предприятия, строит дороги, восстанавливает разрушенные дома. Мне же приходится дневать и ночевать в порту. Пока воевали, встречались чаще. – Коробейник криво усмехнулся. – У каждой группы были свои маршруты, но все же дорожки частенько пересекались.

– Что можете сказать про Булавина?

– Про Виктора Афанасьевича? – Фигурант не поменялся в лице. – Ничего плохого точно не скажу, – и решил свести дело к шутке. – Иначе мозги вышибет. – Улыбка осветила вырубленное из шершавого камня лицо. – Товарищ Булавин временами бывал, да и бывает, весьма крут.

– А вы не бываете?

– И я бываю. – Пока ничто не указывало на темную сторону личности собеседника. – Попробуйте пройти по нашим докам, заглянуть на склады, пообщаться с грузчиками, которые хуже сонных мух, и при этом не взорваться. Почему вы спрашиваете про этих товарищей?

– Мы спрашиваем не только про них. Нас интересует все, связанное с сопротивлением в Одессе. Из этих рассказов выстраивается общая картина. Мы вас внимательно слушаем, расскажите нам что-нибудь интересное…

Алексея не покидало ощущение, что он выслушивает одну и ту же историю – каждый раз слегка перелицованную, дополненную или, наоборот, урезанную.

Сидор Фомич после завершения обороны Одессу не покинул. Он лично провожал последний пароход, отходящий в Крым, махал ему кепкой. Видел, как корабли Черноморского флота отгоняют огнем своих батарей стаю гитлеровских штурмовиков, пытающихся потопить транспорт. Потом с канистрами бензина бегал по складам в сопровождении своих людей, поджигал все, что не смогли вывезти: продукты питания, строительные материалы, узлы и агрегаты, необходимые для ремонта плавсредств. Румыны в тот день появились только к вечеру – крадучись входили в город, боялись засад, растекались по улицам, как крысы. Когда рванул небезызвестный «дом офицеров», начались повальные облавы и расстрелы. Откуда-то взялись предатели и стукачи – выдавали фашистам потайные места, где подпольщики прятали оружие для будущих боев. Такие схроны ликвидировались десятками, каратели хватали людей, даже не успевших взять в руки оружие.

Коробейник вспоминал годы, проведенные в подполье, как спасали евреев, советских военнопленных. Поддельные документы, обувная лавка на северной окраине Одессы – пришлось вспомнить старое ремесло, которому в смутные годы царизма обучал его отец. Сидор Фомич сбрил усы, чем кардинально поменял свой облик, но все равно проявлял осторожность.

Лавка располагалась в удобном месте, и он всегда видел, кто стучится в дверь. Если посетитель вызывал сомнение, Коробейник уходил через заднюю дверь, а заказ принимал подмастерье – смышленый парень. В декабре 1943 года, когда румыны разгромили подпольную ячейку и выжили немногие, Сидор Фомич сформировал боевую группу из верных людей и спустился в катакомбы.

За четыре месяца навоевался вволю – были предательства, гибель товарищей, победы и неудачи. Взаимодействовал со многими товарищами, сейчас и не упомнишь, но, если надо, он вспомнит… Да, случился неприятный момент, когда каратели накрыли его базу, стало бы совсем худо, если бы люди товарища Мещерского не пришли на помощь…