Поединок

Влодарек перерезал вторую ногу пилота, который переносил операцию без наркоза — пара-тройка затяжек косячком незадолго до получения удара гантелей не в счёт.

— Молодчина! Принимайся за верхние конечности!

Ян на остатках самообладания последовательно отсёк обе руки бедного Мамблера, с ужасом осознавая, что начинает входить во вкус, но тут сухим пистолетным выстрелом прозвучал щелчок тумблера — Бьянка вырубила электропитание. Нежные пальцы девушки ласково легли на прикипевшие к рукояткам резака кисти рук звездобоя.

— Классная работа! Отпусти эти противные рукоятки!

В эти мгновения Ян позабыл о задании — он действовал спонтанно, по наитию, на вековых инстинктах и безусловных рефлексах. Они с Бьянкой обнажались тягуче медленно, как в рапидной коносъемке, то и дело прерывая процесс раздевания вспышками безумных, откровенных ласк. Они понимали друг друга так хорошо, словно спали вместе с момента Большого Взрыва. Ян всегда считал любовную прелюдию важнейшей фазой интимной близости. Он сделал всё от него зависящее, чтобы как можно лучше подготовить девушку к соитию — под всевидящим оком хроноскопа и тех, кто стоял у чудесного прибора, непростая задача и для опытного порноактера! Но перефразируя известную поговорку порноактеров и киноактеров вообще: «Это всего лишь кино!» — это был всего лишь банальный эротический эпизод затяжного хронопоединка. Софитов поблизости не замечалось, их с успехом заменяли бестеневые лампы над хирургическим столом.

Вдруг кроваво-красный медицинский отсек распался как карточный домик, и Влодарек обнаружил себя в другом помещении. В одно мгновение хирургический стол окружило целое стадо отвратительного вида существ. Явно негуманоидные существа повадками напоминали павианов-анубисов (Papio anubis). Кажется, назревала большая драка. Обычное дело — сперва надери задницу соперникам, потом заслуженно совокупляйся с отвоёванной самкой. Влодарек был готов к бою вообще и к битве за самку в частности. Он не знал, хотят ли чудовища секса, или им нужно нечто другое, но знал, что после драки секс бывает двукрат слаще — особенно для победителя.

Только сейчас Ян убедился, что он действительно лишил пилота всех четырёх конечностей: отрезанные руки и ноги сместились, развеяв последние иллюзии звездобоя. Влодарек вздрогнул, когда услышал голос девушки, к которому возвратилась уверенность и повелительные, завидные для любого командира, капитана и звездобоя интонации:

— Взвесьте кто-нибудь отрезанные мослы!

Вожак «павианов» неразборчиво гавкнул на подчинённых, двое монстров подхватили ампутированные конечности пилота и выбежали из лазарета. Пока они совершали челночный рейд до напольных весов и обратно, опустошённый Влодарек бессильно висел на плечах не оставляющих его без внимания уродов.

Вернувшиеся с пустыми руками «весовщики» что-то озабоченно сказали вожаку. Тот почесал шишковатый череп и на ломаном языке механическим голосом обратился к продолжающей возлежать на четвертованном трупе Мамблера Бьянке:

— Пятьдесят килограммов.

— Я вешу ровно пятьдесят пять, — сообщила Бьянка кокетливо. Она подмигнула из своего неудобного положения Влодареку: — Между прочим, голова взрослого человека, согласно справочнику Вудсона и Коновера, весит примерно пять килограммов, чувачок!

«Павианы» откликнулись на замечание сдержанным гулом.

— Что ты хочешь этим сказать? — заикаясь, спросил девушку звездобой.

— Только то, что сказала, — усмехнулась Бьянка. — Пятьдесят плюс пять составит ровно пятьдесят пять… Короче, чувачок, дополнительно требуется «трепанация» черепа.

— Чьего? — дернулся в зелёных щупальцах крепко державших его чудовищ обалдевший Влодарек. — Чьего черепа?

— Ну не моего же? — укоризненно посмотрела на звездобоя снизу вверх писаная красавица. — И не Мамблера — он уже положил на алтарь нашего спасения обе руки и ноги. А у этих зелёных «торчков» форма черепа не совсем подходящая да и шеи слишком короткие — с такими возни не оберёшься. Остается твой калган, чувачок!

— А как же моё задание? — тупо спросил Влодарек — большей туфты человеческие уста не произносили со дня сотворения мира.

— Ехидна, елма ся совокупляша, голову самца в уста вземши, отгрызаша, — с загадочным блеском во вновь приобретших калейдоскопичность глазах менторским тоном вымолвила Бьянка. — Ну-ка, чувачок, нагнись ко мне поближе!

* * *

Бьянка с усилием разлепила отяжелевшие веки. Взгляд девушки упёрся в узкую дверцу. Дверца слегка покачивалась — вместе с Бьянкой, полом, стенами и всем остальным. Бьянка вспомнила, что находится в туалете движущегося автобуса, но как долго — понятия не имела. Помнила только, что вроде бы начала ширяться — сначала по маленькой, потихонечку, но в какой-то момент перестала себя контролировать, и её с головой затянуло в мальстрем жёстких наркотических глюков.