Поэма о скрытом смысле. Первый дафтар

дабы я посеял среди них зло и смуту».

Обман христиан вазиром

Тогда я скажу: «Я втайне христианин.

О Господи, Тайновед, Ты знаешь меня.

Царь /шах/ проведал о вере моей

и из фанатизма покусился на душу /жизнь/ мою.

350 Я захотел [свою] религию от царя сокрыть,

внешне делая то, что составляет его религию.

Царь разнюхал о таинствах моих,

обвинением стала для царя речь моя.

Он сказал: „Речь твоя что во хлебе иголка,

от моего сердца к твоему сердцу ведет щель[73].

Я через эту щель увидел состояние твое,

состояние твое увидел, не вкушая слов твоих“.

Если бы душа ‘Исы [= Иисуса] не была избавлением моим,

то он по-иудейски разорвал бы на куски меня[74].

355 Ради ‘Исы я душу /жизнь/ уступлю и голову отдам,

сотню тысяч обязательств пред ним на себя возложу.

Души /жизни/ не жаль мне ради ‘Исы, и все же

сведущ я в религии его весьма изрядно.

Жаль стало мне, что эта религия чистая

среди невежд отправится на погибель.

Благодарение Поклоняемому (Изад)[75] и ‘Исе, что мы /я/

стали тому вероучению Истинного провожатыми.

От иудеев и от иудейства мы избавились,

дабы (христианским) зуннаром[76] препоясаться.

360 Время, время ‘Исы, о люди!

Услышьте таинства вероучения его душою!»

Поступил с ним царь так, как тот [ему] сказал [= его попросил],

остался изумленным народ от того ухищрения скрытого /запрятанного/.

Отослал он его в край христиан,

начал тот призывать [их к себе] после того.

[О том, как] христиане восприняли ухищрение вазира

Сотни тысяч страшащихся [= христиан] мужчин, [пришедших] к нему,

мало-помалу собрались на улице его.

Он разъяснял им исподволь /таинственно/

таинство Ангилийуна [= Евангелия], зуннара и намаза /молитвы/.

365 Он внешне проповедником (Божественных) заповедей был,

внутри же [призывным] свистом и силками был.

Ради этого некоторые сподвижники Посланца

умоляли [рассказать] об ухищрении души гула[77]:

«Что она примешала из корыстей скрытых

в (религиозные) отправления и в искренность души?»[78]

Достоинство повиновения [Богу] не искали они в нем,

изъян внешний искали они, где же /в чем же/ он?

Волосок за волоском, крупицу за крупицей ухищрение души (нафс)

распознавали они – как розу от сельдерея.

370 Даже [самые] дотошные /пытливые/ из сподвижников (Пророка) в той [его]

проповеди к ним изумились душой (джан).

[О том, как] христиане последовали вазиру

Сердце ему отдали страшащиеся [= христиане] целиком.

Вот что за сила бывает [у] (слепого) следования простолюдинов!

Внутри груди любовь к нему они взрастили,

наместником ‘Исы [= Иисуса] его посчитали.

Он втайне – Даджжал[79], одноглазый, проклятый.

О Господи, откликнись на крик, Ты – лучший помощник!

Сотни тысяч силков и приманок есть, о Господи!

[А] мы как птички, жадные, обездоленные!

375 Миг за мигом мы опутаны сетью новой,

каждый [из нас], даже если мы соколом и Симургом[80] станем.

Освобождаешь Ты нас каждый миг, и вновь

к [другому] силку направляемся мы, о Незнающий нужды!

Мы в этом амбаре пшеницу складываем,

[а затем] собранную пшеницу теряем.

Не помышляем [разве] мы после рассудком,

что такая нехватка пшеницы – от ухищрения мыши?

Мышь до амбара нашего проторила ход,

и от ее искусства амбар наш пошел вразнос.

380 Сначала, о душа, зло от мыши устрани,

а уж потом в собирании пшеницы усердствуй.

Послушай [одно] из преданий от Предводителя предводителей:

«Не бывает молитва полной без присутствия (хузур)»[81].

Если нет мыши-воровки в амбаре у нас,

пшеница поступков за сорок лет где тогда?

По крохам правдивость каждого дня почему

не собирается в этом амбаре у нас?

Множество огненных звездочек из железа высыпало,

и то обожженное сердце [их] приняло и выдержало.

385 Но во мраке один вор украдкой

прикладывает палец к звездам /прикрывает пальцем звезды/.

Убивает он звезды одну за другой,

чтобы не воссиял ни один светильник с небосвода.

Хоть будет тысяча силков под ногами,

раз Ты с нами, не будет никакой печали.

Каждую ночь из силков тела души /букв.: духов/

освобождаешь Ты, стирая [памяти] скрижали.

Освобождаются души /букв.: духи/ каждую ночь из этой клети,

свободные, [нет средь них] ни судьи, ни осужденного.

390 Ночью о тюрьме не ведают заключенные,

ночью о достоянии /о государстве/ (даулат) не ведают султаны.

Нет печали и раздумий о прибыли и убытке,

нет представления ни о том, ни о сем.

Состояние познавшего (‘ариф) таким бывает даже без сна,

сказал Поклоняемый (Изад): «Спящими были они»[82]. От этого не шарахайся ты.

Спящий для /в забытьи от/ состояний дольнего мира день и ночь

подобен каламу во вращающей [его] кисти Господа.

Тот, кто не увидит кисть в начертании /за письмом/,

действие предположит [происходящим] по шевелению от калама.

395 Малость из такого состояния ‘арифа Он показал,

а разум уже был чувственным сном унесен.

Ушли в неописуемую пустыню [= в сон] души их,

дух их успокоился, и [успокоились] тела их.

А свистом Ты вновь в силки [их] притянешь,

всех к суду и к судье притянешь.