Поэма о скрытом смысле. Первый дафтар

в мелодиях попугаев искусен он был.

250 Вспорхнул он [как-то] от лавки, прочь рванул,

бутыли с розовым маслом разлив.

Из дома вернулся хозяин его,

у лавки уселся безмятежно хозяин его.

Увидев лавку залитой маслом, а одежду жирной [= в жирных пятнах],

по голове его он ударил – попугай облысел от удара.

В течение нескольких дней он [= попугай] слова не проронил.

Мужчина-бакалейщик в раскаянии [тяжкие] вздохи испускал.

Бороду он рвал [на себе] и приговаривал: «Как жаль!

Ведь солнце благосостояния моего ушло за тучу!

255 Пусть бы сломалась моя рука в тот момент,

когда ударил я по голове того сладкоязычного!»

Подарки раздавал он каждому дарвишу,

чтобы [его молитвой] обрести речивость птице своей.

Спустя три дня и три ночи, расстроенный и рыдающий,

у лавки сидел он, обезнадеженный,

показывал той птице он всякую всячину украдкой,

возможно, вдруг она заговорит.

Одетый во власяницу, с непокрытой головой [каландар тут] мимо проходил,

с головой без (единого) волоска, как днище таза и чаши.

260 Заговорил попугай тотчас,

оклик дарвишу бросив как разумные (люди):

«Отчего, эй, лысый, ты с лысыми смешался /средь лысых оказался/?

Неужто из бутылки масло ты пролил?»

От его сравнения смех разобрал людей,

потому что себе [ровней] он посчитал обладателя рубища.

С деянием чистых (мужей) сравнение по себе не проводи,

хотя и одинаковы в написании [слова] «лев» (шир) и «молоко» (шир).

Весь мир по этой причине с пути сбившимся стал,

мало кто о заменяющих Истинного (абдал-и Хакк)[57] сведущим стал.

265 На равенство с пророками они [= люди] притязали,

аулийа’ подобными себя посчитали.

Говорили они: «Посмотрите, мы человеки, и они человеки.

Мы и они зависим от сна и еды»[58].

Того не уразумели они по [своей духовной] слепоте,

что существует в промежутке различие бесконечное.

Два вида пчел собирали нектар /букв.: питались/ в [одном] месте,

но появилось у того [вида] жало, а у этого – мед.

Две породы газелей ели [одну и ту же] траву и пили [ту же] воду.

От одной навоз получился, а от той – мускус чистый.

270 Два тростника пили [воду] из одного водопоя /источника/,

этот [остался] пустотелым, а тот полон сахара.

Сто тысяч подобных сходств узри,

различие между ними семидесятилетним путем узри.

Этот съест – из него нечистоты выделяются,

тот съест – становится все светом Господа.

Этот съест – рождаются повсюду скупость и зависть,

а тот съест – рождается повсюду свет Единосущего.

Эта земля чиста, а та – солончак и плоха.

Этот ангел чист, а тот – див[59] и (дикий) зверь.

275 Если обе формы похожи друг на друга, то допустимо,

что у соленой воды и воды питьевой есть [одинаковая] чистота.

Кроме обладателя вкуса кто распознает [отличие их]? Найди [его]!

Он распознает воду пресную от соленой воды.

Колдовство (сихр) с (пророческим) чудом сравнив,

обоих в ухищрении (макр)[60] [может некто] заподозрить по [их] существу.

Колдуны [времен] Мусы [= Моисея] из-за свары [с ним]

воздели словно посох его [свой] посох[61].

[Но ведь] от этого посоха до того посоха есть различие глубокое,

от этого деяния [= колдовства] до того деяния [= чуда] путь громаден.

280 Проклятие Аллаха этому деянию вослед,

милость Аллаха тому деянию во исполнение (обещания).

Неверные, споря [за равенство с пророками], обезьяньей натуры:

напастью обернулась внутри груди [их] натура[62].

Все, что делают люди, и обезьяна

то же [самое] сделает, что от человека увидит, миг за мигом.

Она предположит: «Я поступила, как он».

Разницу [в их действиях] как понять тому сварливцу?

Этот действует по велению [Аллаха], а он – ради свары.

На головы сварливцев прах посыпь!

285 Тот лицемер вместе с согласным [= верующим] в намазе

ради свары оказывается, а не по [духовной] потребности!

В намазе, посте, хаджже и закате

с лицемером верующие в выигрыше и в мате /поражении/.

У верующих выигрыш будет в конце концов,

а лицемеру мат /поражение/ в грядущем мире.

Хотя оба они за одной игрой пребывают,

оба друг к другу как житель Марва и житель Рея[63] располагаются.

Каждый к стоянке своей идет,

каждый сообразно имени своему уйдет.

290 Верующим назовут его – душа его возрадуется,

а если лицемером, то он взъярится и исполнится огнем [ярости].

Имя его [= верующего] любимо из-за сути [праведной] его,

имя этого [= лицемера] ненавистно из-за напастей его.

[Взятые порознь буквы] мим и вав, мим и нун почетом не являются,

слово му’мин [= верующий] кроме как определением не является.

Если лицемером назовешь ты его, то это имя плохое —

как скорпион ужалит [его] в нутро.

Если это имя не произведено от ада,

тогда почему в нем [ощущается] вкус ада?

295 Мерзость того имени плохого не от букв,

горечь той воды океана не от сосуда.

Буквы сосудом стали, в нем [содержится] смысл, как в воде;

океан /море/ смысла, у Него – Мать книги[64].

Океан /море/ горький и океан /море/ пресный [разделены] в сем мире —

меж ними преграда, через которую они не устремятся[65].

В то же время они из одного источника текут.

Пройди через оба, дойди до истока их!