Поэма о скрытом смысле. Пятый дафтар

который за зерном не видит сети.

Выбор хорош для того, кто

владеет собой согласно [призыву]: «Бойтесь [Аллаха]!»

650 Если же не будет сдержанности и благочестия, берегись!

Отринь [тогда] инструмент, отбрось выбор.

Те перья это мое проявление себя и выбор;

вырву-ка я перья, ведь они покушаются на мою голову!

Терпеливый не считается со своими перьями,

так как перья не ввергают его в беду и волнение.

Следовательно, перья не причиняют ему ущерба, скажи [ему]: «Не рви [их]!»

А если и прилетит стрела, то он выставит щит.

Однако для меня красивые перья – это враг,

поскольку мне не удержаться от проявления себя.

655 Если бы терпение и скромность были мне проводником,

то мои величие и слава возросли бы от возможности выбора.

Я как ребенок или же как пьяный: в соблазнах

недостойна моя рука держать меч.

Если бы было у меня чуточку разума и стойкости,

меч в моей руке стал бы победоносным.

Надобен разум, дающий свет подобно солнцу,

чтобы разить мечом только надлежащим образом.

Раз нет у меня сверкающего разума и благоразумия,

тогда отчего бы мне не выбросить оружие в колодец?

660 Брошу я нынче меч и щит в колодец,

ведь они станут оружием моего врага!

Поскольку нет у меня силы, подмоги и опоры,

отберет он мой меч и ударит меня им.

Назло этой плотской душе, обладательнице подлого нрава,

которая не скрывает лица, расцарапаю я свое лицо,

Дабы уменьшились эти красота и совершенство,

а когда не останется [красивого] лица, буду меньше попадать в неприятности.

Если я буду его царапать с таким намерением, это не грех,

ибо это лицо следует скрывать под ранами!

665 Если бы сердце мое имело нрав скромный,

то мое красивое лицо не порождало бы ничего кроме чистоты.

Поскольку я не увидел [в себе] силы, умения и благоразумия,

узрев врага, поскорее сломал свое оружие,

Чтобы не стал мой меч дополнением ему,

чтобы не стал мой кинжал мне же напастью.

Буду я убегать, покуда движутся мои жилы;

разве бывает легким бегство от самого себя?

Тот, кто убегает от кого-нибудь другого,

оторвавшись от него, успокоится.

670 Я же, чей враг – я сам, совершаю бегство,

навеки мое занятие – то и дело вскакивать [и бежать].

Не бывает в безопасности ни в Хинде, ни в Хотане

тот, чьим врагом является его же тень.

Описание тех отрешившихся от себя, которые обезопасились от своих зол и достоинств, так как исчезли, пребывая в Истинном, подобно звездам, которые исчезают днем при [свете] солнца, а исчезнувший не имеет страха перед ущербом и опасностью [90]

Когда [человек] будет благодаря [духовной] нищете украшен исчезновением,

то, подобно Мухаммаду, лишится он тени.

Для [слов] «Нищета – моя гордость»[91] исчезновение стало украшением,

подобно пламени свечи, стал он (Пророк) лишен тени.

Свеча вся стала пламенем, сверху донизу,

и тени не пройти вокруг нее.

675 Воск убежал и от себя, и от тени

к сиянию ради Того, кто [эту] свечу отлил.

Сказал Он: «Я отлил [свечу] ради твоего исчезновения!»

Ответил [воск]: «Я и сам совершил побег к исчезновению».

Обязательным стало это вечное сияние,

а не сияние исчезающей свечки внешних свойств.

Когда свеча полностью исчезнет в огне,

ты не увидишь от свечи ни следа, ни блеска.

Очевидно, что при изгнании тьмы

внешний огонь поддерживается воском.

680 Свеча тела – противоположность воску, ибо

когда оно уменьшается, увеличивается свет души.

Сие сияние [души] – пребывающее, а то [сияние свечи] – исчезающее;

свеча души обладает Божественным пламенем.

Это огненное пламя подобно свету,

далека от него тень исчезновения.

От облака тень падает на землю,

но с Луной тень не дружит.

Отрешение от себя есть отрешение от облака, о благожелатель,

отрешившись от себя, будешь ты как лунный диск.

685 Когда же возвратится прогнанное облако,

покинет луну свет, останется лишь воображение [о нем].

Из-за завесы облаков свет ее станет слабым,

и эта благородная полная луна станет меньше, чем молодой месяц.

Луна являет фантазии из-за облаков и пыли,

а нас повергает в фантазии облако тела.

Посмотри, милость луны – его (Пророка) милость,

ведь он сказал: «Облака враги нам!»

Луна [сама] избавлена от облаков и пыли,

в вышине небосвода вращается луна.

690 Для нас же облако стало врагом, недругом души,

ибо оно скрывает луну от наших глаз.

Солнце эта завеса делает глубоким стариком,

а полную Луну делает меньше, чем молодой месяц.

Луна усадила нас рядом с величием,

врага нашего назвала своим врагом[92].

Сияние облака и его вода сами происходят от этой Луны,

а каждый, кто назвал облако луной, – совсем заблудший.

Когда свет луны обосновался на облаке,

темный лик его из-за луны изменился.

695 Хотя оно и одного цвета с луной, хотя и удостоено счастья,

но тот свет луны взят облаком на время.

Во время Воскрешения Солнце и Луна будут упразднены[93],

а глаза устремятся к истоку [их] блеска[94],

Чтобы отличил [человек] собственность от того, что взято взаймы,