Читаем Поэма (СИ) полностью

Он ручку на двери нагнул...

Дверь открывалась понемногу,

Приятный издавая гул.


Я произнёс слова привета.

И в зал ступив одной ногой,

Вдруг замер... Пушкин, как с портрета

Сошёл весёлый и живой.



3



- Входи, входи... Гостям мы рады...

Сядь. Поболтаем при луне...

Но, кто тебя в мои пенаты

Привёл и не зашёл ко мне?


А Маяковский... В этом крае

Он проводник людей извне.

Сам засмущался... С ним бывает...

Он сразу приглянулся мне.


В его крови эпохи пламя...

Высокий, благородный дух...

Он буд-то витязь под стрелами...

Но стиль его мне режет слух.


Слова ворочает рывками...

Шершавый, неудобный стих...

Как- будто прутья гнёт руками...

Но он боец - люблю таких.


Ведь у него стальные нервы.

Ему б командовать людьми.

Да, в бой... И там он был бы первый.

Гусар - поэт, mon cher ami.


Он буд-то витязь в жаркой схватке,

Подъяв карающий клинок.

На "Вы" - без хитростей, без пряток

За истину - не за венок.


Не упивался он цветами

И стих его порою груб,

Но в гуще стонов и шатаний

Кинжальной верой он мне люб...


Да, ты садись. Как говориться,

В ногах нет правды - нет и лжи...

Ведь жизнь журавль, а не синица...

Ты мне о людях расскажи...


Вот, что меня давно терзает...

Мой враг, удачливый Дантес...

Он выслан был - про то я знаю.

Как прожил жизнь кумир повес?



- Жил так, как прожил бы любой-

Женой обзавелся, детьми...

Но проклят был своей судьбой

За ту вину перед людьми.


Горька была его судьбина:

Дочь не простила подлеца-

Она Ваш дар любя, как сына,

Возненавидела отца.


Ту ненависть, как в сердце гири

Он нёс, покуда не почил.

Презренья тяжкие вигири

Он на себе всю жизнь влачил.


Вас до сих пор все почитают.

От всех нас Вам поклон земной...

Стихи и любят, и читают.

А Вы нам близкий и родной...


У нас сейчас зима-зимою

Сон третий видит детвора...

У юных ум от горя воет -

Где б порезвиться до утра.


Как там у Вас "...и язвою лобзаний,

Торопит миг последних содроганий!.."


Вот так пред ним душою тая,

В ответ не чуя теплоты,

Умолк...Смущён... Броня литая -

Лица холодные черты.


- Хотел бы я к родным, как прежде?

Скажу тебе так, напрямик.

Я б выглядел смешным невеждой

А к этой роли не привык.


Да, и кого теперь там встречу?

Конечно вы мне все родня...

Но близкие уже далече,

А остальным не верю я.


Гранит и холоден, и душен...

К ногам моим несут цветы,

Но к мишуре я равнодушен-

Ясак не дарит теплоты.


Я дочь любил. Все знали это.

О ней грустил судьбу моля...

А кем она была согрета

Голубка нежная моя?


У памятника всё сидела...

Жизнь прокатила хладный вал...

И что меня до слёз задело-

Её никто не узнавал.


Ты не ищи слова привета.

Жизнь гасит души, знаю я.

Мне лишь обидно за поэтов-

Ведь мы единая семья.


Единой мы вверялись лире.

Наш дом согретый шар земной.

Где знают нас в подлунном мире,

И где нас помнят под луной...


Сиди, сиди... Я покрасуюсь...

Поспел мой час творить "намаз".

Привычка- я, когда волнуюсь,

Хожу... Вот так и в этот раз...


Твой труд на вече нам зачли...

Не всё я понял, виноват.

Там о берёзках ce jole,

А вот пророк твой мрачноват.


В нём жизни нити на пределе

Понять мне это тяжело.

Нельзя бить в сердце, в самом деле,

И страх держать как помело.


Дурным не верил я приметам.

Добром я лиру пробуждал.

Добро - хоругви для поэта,

И монумент и пьедестал.


Не буду я с тобою спорить,

Но ты совет послушай мой...

Советы все, как ветры в море,

А правит всё-же рулевой.


Пиши лишь ничтоже сумняше

Ханжей, льстецов- гони всех прочь.

Никто не взвалит ноши нашей...

Никто не в силах нам помочь...


Я в жизни не был чужд эллинства,

А ты живи своим умом.

И перед сытыми до свинства

Не мучай душу нагишом.


Не отвлекайся. Брось гусарство.

Спеши, пиши, трудись как встарь.

И, коль вошёл ты в наше царство,

Запомни кто здесь государь.


А это памятью пусть будет

О прошлом...Вот возьми с собой...

Клянись, что не покажешь людям.

Крещён ты? Нет? Ну, Бог с тобой...


Обнимемся теперь по русски

Крест на крест трижды и пойдём...

Я провожу тебя до спуска,

И укажу Серёжин дом.


Ведь ты спешишь к нему на встречу

Я это понял по стихам.

Ты хочешь сам? Ещё не вечер?

Не заплутаешь? Сам, так сам.


И вот ещё что...Ради Бога,

Не сочиняй ты мне хвосты...

Нет, я не то чтоб недотрога,

Но, ведь и Пушкин то не ты.


Дай провожу хоть до порога...

И вот тебе моя рука...

А, коли спрашивал я строго,

Прости за это старика.


Погладил я его ладони,

Грусть ощутив, как в ране соль...

Но, я тогда ещё не понял,

Что родило под сердцем боль.


Когда недвижность силуэта

Неугомонного судьи

Смотрела вслед, как взгляд с портрета,

И боль росла в моей груди...



4



Я вышел к роднику, умылся

И ветру мокрое лицо

Подставил. Взор мой прояснился...

Парк, дом, тесовое крыльцо.


Дверь настежь,кресло у камина.

А в нём сидит ко мне спиной...

Был виден только волос длинный,

Но знал я - это он, родной.


Я тихо стукнул о перила.

Он оглянулся - пробил час.

Какой-то затаённой силой

Друг к другу потянуло нас.


- Один? Но это ведь искусство...

Без провожатых? Сам нашёл?

Как говорят шестое чувство?

И не искал, а твёрдо шёл?


Обнимемся, мой брат единый...

Входи скорей. Тебе я рад...

Присаживайся у камина...

Вот чай, печенье, шоколад...


Кот у меня басяковатый-

Всё разбросал... Соврал... Винюсь...

Не кот тут право виноватый -

Я сам немножечко ленюсь...


Небрит, зарос,как эти... Хиппи...

Я, видишь в курсе ваших дел.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Золотая цепь
Золотая цепь

Корделия Карстэйрс – Сумеречный Охотник, она с детства сражается с демонами. Когда ее отца обвиняют в ужасном преступлении, Корделия и ее брат отправляются в Лондон в надежде предотвратить катастрофу, которая грозит их семье. Вскоре Корделия встречает Джеймса и Люси Эрондейл и вместе с ними погружается в мир сверкающих бальных залов, тайных свиданий, знакомится с вампирами и колдунами. И скрывает свои чувства к Джеймсу. Однако новая жизнь Корделии рушится, когда происходит серия чудовищных нападений демонов на Лондон. Эти монстры не похожи на тех, с которыми Сумеречные Охотники боролись раньше – их не пугает дневной свет, и кажется, что их невозможно убить. Лондон закрывают на карантин…

Александр Степанович Грин , Ваан Сукиасович Терьян , Кассандра Клэр

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Поэзия / Русская классическая проза
Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Поэзия / Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза