Поэмы

Шепот: Грета бургомистрова!

Стройтесь, резвые невестины

Сёстры в свадебное шествие.

Позабыв о сальных бальниках —

З'a руку берите маленьких.

Школьный дом уже с горошину!

На руки берите крошечных

Братцев аистовых…

— Не раскаиваться!

Вроде благовеста…

— Не оглядываться!

Вот он, в просторы стай,

Города самый край.

— Зарастай,

След от ног наших. Спросят — в Китай.

Враний грай,

Голоса и шаги заглушай.

Вы, кусты,

Не храните одежд лоскуты.

Ветер, ты

Голоса и шаги относи.

Без следа!

Говорят, что сегодня среда:

День труда.

В том краю воскресенье всегда.

Жить — стареть,

Неуклонно стареть и сереть.

Жить — врагу!

Всё, что вечно — на том берегу!

В царстве моем — ни тюрем, ни боен, —

Одно ледяное! одно голубое!

Под зыбкою рябью, под зыбкою кровлей

Для девочек — перлы, для мальчиков — ловля

Их. — С грецкий орех!

И — ванна — для всех.

Спи-усни, спи-исчезнь,

Жемчуг — ч'yдная болезнь.

Хворост — сер. Хочешь — ал?

Вместо хворосту — коралл.

В царстве моем — ни свинки, ни кори,

Ни высших материй, ни средних историй,

Ни расовой розни, ни Гусовой казни,

Ни детских болезней, ни детских боязней:

Синь. Лето красн'o.

И — время — на всё.

Тише, тише, дети! Отданы

В школу тихую, подводную.

Лейтесь, лейтесь, розы щёчные,

В воду вечную, проточную.

Кто-то: мел! Кто-то: ил!

Кто-то: ноги промочил!

Кто-то: вал! Кто-то: гул!

Кто-то: озера хлебнул!

А вода уже по пальчики

Водолазам и купальщицам…

Жемчуга навстречу сыплются.

А вода уже по щиколку…

Под коленочки норовит.

— Хри — зо — лит!

Красные мхи, лазурные ниши…

(А ноги всё ниже, а небо всё выше…)

Зеркальные ложи, хрустальные зальца…

А что-то всё ближе, а что-то всё дальше…

— Берегись! По колено ввяз!

— Хри — зо — праз!

А вода уже по плечико

Мышкам в будничном и в клетчатом.

Выше, выше, носик вздернутый!

А вода уже по горлышко, —

Усладительней простыни…

— Хру — ста — ли…

В царстве моем (нежнейшее dolce[37])…

А веку всё меньше, а око всё больше…

Болотная чайка? Младенческий чепчик?

А ноги всё тяжче, а сердце всё легче…

Поминай, друзья и родичи!

Подступает к подбородочку,

Хороши чертоги выстроил

Нищий — дочке бургомистровой?

— Вечные сны, бесследные чащи…

А сердце всё тише, а флейта всё слаще…

— Не думай, а следуй, не думай, а слушай…

А флейта всё слаще, а сердце всё глуше…

— Муттер, ужинать не зови!

Пу — зы — ри.

Вшеноры, март 1925 — Париж, ноябрь 1925

С МОРЯ Поэма

С Северо-Южным,

Знаю: неможным!

Можным — коль нужным!

В чем-то дорожном,

— Воздухокрутом,

Мчащим щепу! —

Сон три минуты

Длится. Спешу.

С кем — и не гляну! —

Спишь. Три минуты.

Чем с Океана —

Долго — в Москву-то!

Молниеносный

Путь — запасной:

Из своего сна

Прыгнула в твой.

Снюсь тебе. Четко?

Глядко? Почище,

Чем за решеткой

Штемпельной? Писчей —

Ст'oю? Почтовой —

Ст'oю? Красно?

Честное слово

Я, не письмо!

Вольной цензуры

Нрав. Прыгом с барки!

Чт'o без цензуры —

Даже без марки!

Всех объегоря,

— Скоропись сна! —

Вот тебе с моря —

Вместо письма!

Вместо депеши.

Вес? Да помилуй!

Столько не вешу

Вся — даже с лирой

Всей, с сердцем Ченчи,

Всех, с целым там.

Сон, это меньше

Десяти грамм.

Каждому п'o три —

Шесть (сон взаимный).

Видь, пока смотришь:

Не анонимный

Нос, твердозначен

Лоб, буква букв —

Ять, ять без сдачи

В подписи губ.

Я — без описки,

Я — без помарки.

Роз бы альпийских

Гордость, да хибарка

Н'a море, да но

Волны добры.

Вот с Океана,

Горстка игры.

Мало-помалу бери, как собран.

Море играло. Играть — быть добрым.

Море играло, а я брала,

Море теряло, а я клала

За ворот, за щеку, — терпко, м'oрско!

Рот лучше ящика, если горсти

Заняты. Валу, звучи, хвала!

Муза теряла, волна брала.

Крабьи кораллы, читай: скорлупы.

Море играло, играть — быть глупым.

Думать — седая прядь! —

Умным. Давай играть!

В р'aкушки. Темп up petit navir’a.[38]

Эта вот — сердцем, а эта — лирой,

Эта, обзор трех куч,

Детства скрипичный ключ.

Подобрала у рыбацкой лодки.

Это — голодной тоски обглодки:

Камень — тебя щажу, —

Лучше волны гложу,

Осатанев на пустынном спуске.

Это? — какой-то любви окуски:

Восстановить не тщусь:

Так неглубок надкус.

Так и летит не внесенный в списки.

Это — уже не любви — огрызки:

Совести. Чем слезу

Лить-то — ее грызу,

Не угрызомую ни на столько.

Это — да нашей игры осколки

Завтрашние. Не видь.

Жаль ведь. Давай делить.

Не что понравится, а что выну.

(К нам на кровать твоего бы сына

Третьим — нельзя ль в игру?)

Первая — я беру.

Только песок, между пальцев, ливкий.

Стой-ка: какой-то строфы отрывки:

«Славы подземный храм».

Ладно. Допишешь сам.

Только пecoк, между пальцев, плёский.

Стой-ка: гремучей змеи обноски,

Ревности! Обновясь,

Гордостью назвалась.

И поползла себе с полным правом.

Не напостовцы — стоять над крабом

Выеденным. Не краб:

Славы кирпичный крап.

Скромная прихоть:

Камушек. Пемза.

Полый как критик.

Серый как цензор

Над откровеньем.

— Спят цензора! —

Нашей поэме

Цензор — заря.

(Зори — те зорче:

С током Кастальским

В дружбе. На порчу

Перьев — сквозь пальцы…

(«Вирши, голубчик?

Ну и черн'o!»

И не взглянувши:

Разрешено!)

Мельня ты мельня, морское к'oло!

Мамонта, бабочку, — всё смололо

Море. О нем — щепоть

Праха — не нам молоть!

Вот только выговорюсь — и тихо,

Море! прекрасная мельничиха,

Место, где на мели

Мелочь — и нас смели!

Преподаватели! Пустомели!

Материки, это просто мели

Моря. Родиться (цель —

Множиться!) — сесть на мель.