Поэт Икс

Mira, muchacha [5]

Больше всего мами любит начинать разговоры

(И я заранее знаю, что неправа)
С фразы: «Смотри, девочка…»

На этот раз она начинает:

«Смотри, девочка, Марина через дорогу
Говорит, что ты опять болталась без дела
И болтала со всякими торгашами».

Как обычно, приходится прикусить язык,

Потому что не я – это они говорили со мной.
Но маме, конечно же, все равно.
Она хочет, чтобы я вообще не общалась с парнями,
И неважно, какой парень, не в этом дело.

Будто я висящая на веревке футболка,

Которая только и ждет, чтобы ее надели.

Или мами возьмет и схватит меня за шею.

«Ты слышала?»
Но уйдет, не дождавшись ответа.

Иногда мне хочется ей сказать,

Что меня одну, кажется, не слышат на этом свете.

Имена

У меня в семье у одной не библейское имя.

Черт, «Сиомара» – даже не доминиканское.

Я знаю, потому что погуглила.

Оно означает «та, что готова к войне».

И, надо сказать, это правда,

Я пришла в этот мир в стойке бойца.

Меня вырезали из мами сразу после рождения

Хавьера, моего близнеца.
Вот и мое имя стоном мучения вырывается у людей без конца,
Как и я вырывалась из чрева.

Медленно повторяю:

«Си-о-мА-ра».
Я научилась не беситься в разгаре
Первого учебного дня,

Пока учителя пытаются понять, как же это произнести.

Мами думала, что это было имя святой.
Сама так назвала свой корабль,
А теперь ругается, что он плывет над водой.

Мои родители, наверное, хотели девочку,

Которая бы сидела на скамейке,
Банты, улыбка, платье в клеточку.
Самый милый ребенок на свете.
А кого они получили?
Дочь в берцах, которой бы лучше помалкивать,
Потому что язык ее острее мачете.

Первые слова

«Pero, t'u no eres f'acil[6]

» –

Всю жизнь меня преследует эта фраза

Например, когда являюсь домой с красными,
Разбитыми в кровь костяшками пальцев.

Pero, t'u no eres f'acil.

Когда посуду мою недостаточно быстро

Или ванная после уборки недостаточно чистая:

Pero, t'u no eres f'acil.

А порой это комплимент

За хорошо сданный экзамен
Или в тот редкий момент,
Когда получаю награду.

Pero, t'u no eres f'acil.

Когда мама моя, беременная, страдала,

Потому что я повернулась не той стороной,
Все думали, я могу умереть,
Или хуже: убить мами.
За нее в церкви возносили молитвы,
И даже отец Шон заявился в больницу,
Чтобы держать ее за руку, вы это учтите,
Пока она рожала меня.

И папи нервничал, стоя за акушеркой,

Которой в жизни не было сложно ни с кем так, как с нами.
Но вместо смерти я взорвалась фейерверком:
Я плакала и махала крохотными кулаками.

И первое, что папи сказал своим басом,

Первое, что я услышала, будучи ребенком:

«Pero, t'u no eres f'acil».

Ты, конечно, непростая.