44
Мысль о «межличностном» характере «идеи» («духа») у Достоевского отсутствует в издании 1929 года. Думается, введение этой мысли в редакцию 1963 года произошло не без влияния на Бахтина европейской диалогической философии, с которой Бахтин, надо думать, к 60-м годам ознакомился (так, в поздних бахтинских фрагментах несложно усмотреть признаки знания Бахтиным диалогизма хотя бы в варианте М. Бубера). Именно для диалогизма ключевое значение имеет понятие «межчеловеческого» (das Zwischenmenschliche): это «то, что происходит между людьми»45
Ср. с борьбой Бахтина с «теоретизмом» в ФП во имя «участного мышления»: идейный диалог романа Достоевского является, по Бахтину, моделью мышления, являющегося «частью» бытия.46
Запись из тетради № 3,1870 г.47
Имеется в виду «Катехизис революционера» М. Бакунина.48
Письмо Н. Н. Страхову, 26 февраля – 10 марта 1869 г.49
Письмо А. Н. Майкову, 2/14 марта 1871 г.50
Письмо А. Н. Майкову, 25 марта – 6 апреля 1870 г.51
Письмо Н. Л. Озмиздову от февраля 1878 г.52
Вплоть до данного места начало четвертой главы книги Бахтина в основном следовало редакции 1929 года (четвертая глава 1 части носит в ней заголовок «Функции авантюрного сюжета в произведениях Достоевского»). Нижеследующий остаток главы в издании 1963 года фактически написан заново.53
А. Н. Веселовский, первый в русской науке обосновавший, что «поэтические категории суть исторические категории»54
В Р разработка категории «серьезно-смехового» отсутствует. Бахтин здесь в основном противопоставлял области «серьезного» и «смешного»: «Серьезность в классовой культуре официальна, авторитарна, сочетается с насилием, запретами, ограничениями. В такой серьезности всегда есть элемент страха и устрашения. (…) Смех, напротив, предполагал преодоление страха. Не существует запретов и ограничений, созданных смехом. Власть, насилие, авторитет никогда не говорят на языке смеха» (Р. С. 104). И хотя Бахтин отметил, что «в мировой литературе существуют произведения, внутри которых оба аспекта мира – серьезный и смеховой – сосуществуют» (там же. С. 136), он тем не менее в Р не развил этого утверждения. С другой стороны, о «серьезно-смеховых» жанрах, предшествующих, по Бахтину, роману, говорится в статье 1941 года «Эпос и роман» (ЭР. С. 464 и далее), а также в работе «Из предыстории романного слова» (1940). В Д Бахтин существенно дополняет эти свои представления 30–40-х годов.55
Ср. в связи с «сократическим диалогом»: ЭР. С. 467–468; о «Менипповой сатире» – там же. С. 468 и далее.56
Нижеследующие рассуждения Бахтина о природе карнавала суть дополнения к идеям, развитым во введении к Р.57
О карнавальном смехе см. главу I P «Рабле в истории смеха».58
Специально пародии и «пародийно-травестирующему» слову посвящена статья Бахтина ПРС.59
60
Ср. главу II Р: «Площадное слово в романе Рабле».