Поэты и джентльмены. Роман-ранобэ

– Who is that? – раздалось за дверью.

Ай, ай, ай! Какой голос! Канарейка, право, канарейка!

Он не ответил – он знал, что отвечать не требуется, так как она… так как в двери была замочная скважина, через нее проскользнул завиток запаха, поднялся, нежно клубясь, достиг ее ноздрей – и все ей сказал. Дверь тут же распахнулась. Гоголь шагнул внутрь, поскользнулся на проклятом паркете и чуть-чуть не расклеил носа, однако ж удержался и даже не выронил ни макарон, ни помидоров; шляпу, правда, выронил.

– Tu! Che sorpresa… – Нос в веснушках потупился, а восторженный румянец сказал то, что не сказали слова: – Но… как вы меня нашли?

– Сударыня, как я мог вас НЕ найти? – Нос Гоголя молодецки раздул ноздри и потянул ее запах, как тянут за уголок платок.

Святые, какой платок! Тончайший, батистовый – амбра, совершенная амбра!

***

Радклиф показала им, как это делается.

Намотала на вилку. Сунула в рот. Округлила на вдохе глаза. Хлюпнув, втянула свисавшие изо рта щупальца спагетти. Мелкие красные брызги соуса так и полетели во все стороны. После чего промокнула рот салфеткой.

Две ее подруги остались сидеть, остолбенев: в одной руке вилка, в другой – ложка, перед собой – дымящаяся тарелка. Нетронутая.

«Боюсь, я не совсем уверена, дорогая Анна, что это блюдо идеально подходит для приема гостей. Я бы даже осторожно предположила, что наилучшим эстетическим решением было бы вкушать его в одиночестве», – подумала одна.

«Дорогая Анна похожа на спрута. Гм. С окровавленной добычей», – думала другая. Ничем из этого нельзя было поделиться вслух, понимала каждая, поэтому молчание затянулось.

– Скажите же что-нибудь, – весело взмолилась Радклиф. – Я убила на это целый день.

Остин бросила осторожный взгляд на Шелли.

– Вы выбрали для ужина довольно неожиданное блюдо.

Радклиф улыбнулась.

– Иногда нужно быть спонтанной, – выпорхнул смешок. Затем она опять принялась энергически наматывать спагетти на вилку, как показывал господин Гоголь.

Обе воззрились на нее с изумлением. А потом друг на друга: что это с ней?

Радклиф ощутила превосходство. Ничто так не разбивает союз, как тайна, о которой знает только один, а другие нет.

Джейн кашлянула в салфетку, отняла ее от губ:

– Очень хорошо. Итак. Я попробовала взглянуть на проблему под другим углом.

…И ничто, как тайна, так не объединяет тех, кто в нее посвящен. Глаза Анны затуманились. Странно было думать, что теперь этот русский господин… Ах, в его идее чудовища, которое видит то, что не видит никто, что-то есть; о нет, она против всяких там сверхъестественных вещей, в книгах они всегда только мешают, но дело в том, что в той его истории можно было истолковать события так, что бедному герою все это только привиделось со страху, спьяну, с…

– Анна! – взвизгнула Шелли, голос ее наконец пробился сквозь толщу мыслей, Радклиф моргнула, точно только что проснулась.

– Что?

– Мы выслушали Джейн. А что думаете вы?

– О чем?

Радклиф растерянно обернулась на Шелли. Но та опустила в тарелку и взгляд, и вилку, и ложку и возила ими, причесывая макароны то так, то эдак, но не решаясь поднять ко рту.

– Я вас не убедила? – Остин отодвинула тарелку.

Радклиф начала наматывать в ложке новый клубок. Две другие напряженно глядели на маневр, ибо брызги соуса так и летели во все стороны: долетят до них? Или нет? – занимало каждую. Радклиф воздела на вилке капающие соусом спагетти и ловко ответила:

– Милочка. Попробуйте еще раз. Я готова быть убежденной, но только если признаю доводы вескими.

Спагетти начали, разваливаясь, сползать с вилки, и ей пришлось заткнуть себе рот. Она втянула макароны с тем же хлюпающим звуком, от которого у двух других дам пробежали мурашки.

– Благодарю вас за здравый смысл. Хорошо. Я попытаюсь. Тогда что вы скажете, если мы пригласим господина Жюля Верна? – предложила нового кандидата Остин. – Его научно-фантастические романы…

«Ах, она опять о джентльменах».

– Я против, – ответила Радклиф.

– Я тоже, – вдруг поддержала ее Шелли.

Остин чуть порозовела:

– Потому что он француз?

– Милочка, потому что ни одному джентльмену нельзя доверить секрет. Вам ли не знать. Они не умеют хранить тайн и всё выбалтывают.

– Но…

– Хватит с нас этого толстяка Дюма. Кстати, тоже француза.

– Но…

– Вы подвергли нас такому риску… Этот господин Дюма уже наверняка разболтал все газетчикам или вставил все это в свою очередную стряпню.

– Кто ему поверит? Он слишком толст, слишком вульгарен и сочиняет слишком много приключений.

– Кто-то поверит наверняка.

– Но дорогая Анна…

– Но дорогая Джейн!

Шелли ласково накрыла своей рукой руку Остин, как бы гася возражение:

– Дорогая Джейн, дело не в том, разболтает господин Дюма или нет, поверят ему или нет. Дело в том, что вы встретились с ним за нашей спиной.

Анна торжествующе кивнула. Они с Мэри обменялись взглядами, которые Джейн предпочла не заметить. А напрасно.

Она вытянула свою руку из-под руки Мэри, тем самым давая понять, что не сдается:

– Хорошо. Тогда мистер Герберт Уэллс. Его научно-фантастические романы…