Поэты пражского «Скита»

Бездомный ветер огибал углы,
пошатываясь пьяною походкой.
Во сне дышали люди. Город плыл
сквозь ночь огромной парусною лодкой.

И люди спали. Мимо звезды шли,

как корабли по голубой эмали,
а мы, бессонные, считали корабли
и звезды и шаги часов считали.

И слушали, как пели поезда,

в ночную уходящие пустыню;
а грудь была торжественно пуста,
и сердце рыбой билось на простынях.

Волной качалась белая кровать,

разверзлись небом парусные крыши,
и в брызгах ночи родились слова,
которых никогда никто не слышал.

Рассвет закинул якорь у окна,

спуская сети к нам на подоконник,
и долго билась злая тишина
в висках, у горла, на сырых ладонях.

А утро, пахнущее ветром и углем,

встречало нас гудком мотоциклиста,
и город под сиреневым дождем
на старую опять вернулся пристань.

Но мы, певучие, чужими стали вдруг

под этими крутыми облаками, —
— усталым взглядом и бессильем рук
и непонятными стихами.

3.6.1932 «Меч». 12.1.1936

ОПЕРАЦИЯ

Бил эфир в виски. Тугое тело
Синеватым паром истекло.
Молчаливый ангел в маске белой
Небо втиснул в тонкое стекло.

И звенела сталь на полках шкапа

Остриями неотлитых пуль.
Падали густые капли на пол
И перебивали редкий пульс.

И никто не видел и не слышал,

Как, взлетев эфирным холодком,
Сердце, — голубь розовый, — на крышу
Опустилось звонко и легко.

И, остановив часы и годы.

Перепутав месяцы и дни,
Сквозь небес полуденную воду
Проступали звездные огни.

Шли удары тяжело и редко.

Голубиный перебив полет:
Это смерть в грудной огромной клетке
Пробивалась медленно сквозь лед.

А когда тяжелые ресницы

Проломили звездную дугу,
Жизнь пришла со злым укусом шприца,
С горьким жаром искривленных губ.

Прага, 1932 «Скит». I. 1933

БУМАЖНЫЕ КРЫЛЬЯ

От фабричной продымленной пыли,
Из гудящих тоской городов,
Вас уносят моторные крылья
И скорлупы воздушных шаров.

Но тоска в этом мире — без меры,

Вас несет в аппаратах стальных
В голубые поля стратосферы
Под растаявший глетчер луны.

И, зарытым в чертежные сети.

Снится вам неотвязный кошмар
О какой-то безумной ракете.
Вас влекущей на розовый Марс.

Мы же, слабые, смотрим безмолвно

На заводов бетонную грань,
На чертежные четкие волны,
На прожекторов белую ткань.

Но и в нашем последнем бессильи

Равных нам авиаторов нет:
Нас уносят бумажные крылья
За орбиты остывших планет.

Прага, 1932 «Скит». I. 1933

«Вода густая у мостовых дуг…»