Поезд на Солнечный берег

Люди вскакивали с мест, слабонервные кричали и визжали, чтобы придать себе мужества. Когда волнение успокоилось, Филипп обратил свое внимание на сцену. С первого взгляда она показалась ему гола и пуста, затем прожекторный луч выхватил из темноты желтый скелет в балетной пачке. Ада схватила за руку Филиппа. Орландо открыл рот от восторга. Скелет сделал несколько жеманных шажков и раскланялся. Рукоплескания потрясли зал; Филипп страдал, не подавая виду, страдал невыносимо. И легко, как птица, взвилась и полетела музыка; и в такт ей задвигался скелет. То он наклонял воображаемый стан, то прыгал на месте, то, поднявшись на цыпочки одной ноги, задирал другую. Во время одного из прыжков у него оторвалась рука; зрители ахнули и жадно подались вперед. Гремя, откатилась нога, затем, когда скелет кружился на месте, отлетела голова и с гулким стуком упала на пол. С последними тактами скелет повалился и больше не поднимался. Град аплодисментов и восторженные вопли почитателей, однако, привели его в себя. Скелет вскочил, грациозно поклонился (насколько это было возможно в отсутствие руки, ноги и головы), кое-как собрал свои детали и удалился за кулисы, спотыкаясь о декорации, ибо голову свою он зажал под мышкой и, следовательно, не видел ничего. Зал бушевал в экстазе. Сидящий впереди Филиппа зритель вскочил с места, сотрясая аплодисментами воздух, и неожиданно упал как подкошенный. Подкатившие к месту происшествия роботы-служители унесли жертву искусства.

— Душераздирающее зрелище, — бесстрастно обронил Человек без лица.

— В полном шоколаде! — восторженно подтвердил Орландо.

Филипп обернулся к Аде; ее чудесные глаза были полны слез. Филипп возненавидел себя за то, что был их причиной. Он сидел, как деревянный, боясь вымолвить слово. Орландо прицепился к Человеку без лица, требуя во что бы то ни стало сказать ему, нравятся ли Человеку без лица его рекламы.

— Не нравятся.

— Да? — воскликнул Орландо. — Вот это новость! И реклама синтетической воды вам не нравится?

— Совершенно, — отрезал Человек без лица, — скажу вам проще: как только я вижу вас на экране, меня начинает тошнить.

Орландо кинулся ему на шею.

— Вы мой друг на вечные времена! — заявил он. — Наконец-то нашелся хоть один человек, способный на конструктивную критику!

— Совпадающую с вашей точкой зрения? — прищурился Человек без лица.

— Конечно! Хотя должен признаться, что в вопросах критики я придерживаюсь самых широких взглядов. Критик имеет полное право высказать свое мнение, а я имею не менее полное право этим мнением пренебречь. Таким образом, все оказываются довольны.

Ада встала, поднялся и Филипп.

— Мне пора уходить, — сказала она.

— Не надо, — попросил Филипп.

— Но мне в самом деле пора…

Наступило молчание.

— Вы вернетесь? — печально спросил Филипп.

— Конечно, вер… — встрял Орландо, но Человек без лица небрежно хлопнул его по плечу, отчего актер ушел в землю по самые плечи.

— Я? Не знаю, — проговорила Ада. Взгляд ее ускользал от взгляда Филиппа, избегая встречаться с ним. Филипп удержал ее за руку.

— Завтра в полдень у маяка.

— Я не могу.

— Тогда в полночь, я согласен. Вы не можете не прийти; я все равно буду ждать вас, Ада.

— Это глупо, — сказала она, бледнея, краснея и силясь улыбнуться. Филипп поднес ее маленькую ручку к губам и поцеловал — бережно, как целуют крылья бабочки или веки спящего ребенка.

— Я хотел вам сказать…

— Не провожайте меня. Я… я приду.

Филипп кивнул. Прежде чем уйти, она обернулась и послала ему взгляд, один из тех бессмертных взглядов, какие навсегда остаются в человеческом сердце. Может быть, ей стало жаль юношу, но она, поднеся к губам ладонь, сдула с нее воздушный поцелуй и исчезла. Поцелуй подлетел к Филиппу и чмокнул его в нос. Орландо давился от смеха; Человек без лица уже выдернул его из земли. Филипп знал, что Орландо скажет, будто он не умеет обращаться с девушками, но тот перестал смеяться и смотрел на него с пониманием, а это было еще хуже. Следующим номером в программе был кролик, распиливающий фокусника пополам, и Филипп заказал себе у робота-разносчика нектар забвения.

Сон двенадцатый

— Что вам угодно? — повторило свой вопрос существо за стойкой.

Оно стояло в непринужденной позе, положив на прилавок передние львиные лапы с впечатляющей величины когтями. За спиной у существа угадывались дивные крылья неизвестного происхождения, которые в этот момент были аккуратно сложены. Голова на львином туловище казалась вполне человеческой, с раскосыми зелеными глазами. Правда, зрачки были узкие, как у кошки, и это настораживало.

Мистраль огляделся. С потолка лавки свешивались чучела совы и летучей мыши, в углу прилежно ткал паутину паук, а на полках в глубине стояли стеклянные банки причудливых форм, в которых копошились не то гомункулы, не то альрауны с морщинистыми старческими лицами. В одной из банок сидели сразу два гомункула, и, присмотревшись, Мистраль заметил, что они увлеченно режутся в карты, не обращая внимания на окружающее.