Поезд на Солнечный берег

Следуя указаниям карты, вызубренной наизусть, на второй развилке он свернул опять-таки направо и пополз, поминутно роняя фонарик и чертыхаясь. В шахте сквозил ледяной ветер, и Ромул продрог до костей. Противогаз вскоре вышел из строя; едва не задохнувшись, Лиходей сорвал его с себя и тут чуть не задохся вторично. Странный, воющий звук коснулся его слуха; он приближался, грозно нарастая. Ветер, гулявший в трубе, обрушился на Ромула, толкнул его в спину, сбил с ног и поволок за собой. Ромул падал в вертикальной трубе, затем его несло по горизонтали, кружа и разбивая о стенки. Какой-то люк распахнулся перед злоумышленником, и он упал в большое мягкое кресло, стоявшее в комнате без окон и дверей. Прежде чем Ромул успел сообразить что-либо, на его запястьях защелкнулись автоматические наручники, бывшие частью подлокотников, так что теперь он не мог пошевельнуться. Люк захлопнулся. Комната, куда попал Ромул, имела очертания правильного восьмиугольника с девятью углами; стены ее, как и потолок, были выкрашены в черный цвет. По-видимому, Ромула здесь ждали; несколько человек в мышкетерской форме попивали тархун из глазированных кофейных чашечек и дружелюбно разговаривали. При виде Ромула один даже привстал от изумления.

— Уже поспел?

— Милости просим! — пробасил второй, детина впечатляющего роста и комплекции.

— Это новичок, сразу видно, — пояснил третий. — Ну-с, приступим…

Ромул сделал последнюю попытку вырваться из тисков, но наручники держали крепко.

— Я, собственно, не понимаю, в чем тут дело, — сказал он с заискивающей улыбкой. — Я просто гулял.

— Так и запишем, — согласился первый мышкетер. — Пиши, — обратился он к компьютеру. — Фонарь — один. Грабитель — один. Мешок для денег… Студень, обыщи его. Мешок для денег — один.

Второй мышкетер развернул мешок, который Ромул прихватил с собой в тот миг, когда недобрая звезда внушила ему надежду поживиться за чужой счет.

— Это тянет на пять миллионов, — задумчиво пробасил Студень. — А ты жадный, парень! Не надо быть таким жадным. Видишь, к чему это приводит!

— Прошу обратить ваше внимание на то, что мешок пустой, — шепнул Ромул, бледнея.

— Правильно, — сказал Студень. — Стараешься для вас, жмотов, стараешься, и все зря. Уж, кажется, человеческим языком написали: «Для грабителей», а они все в дерьмо лезут.

— Вы поменяли таблички? — беззвучно вскричал Ромул, ибо голос больше не служил ему.

— О чем это он? — удивился Студень. — Что написано, то и есть, но вы, как всегда, думаете, что написано то, чего нет. Вот народ! Исправь, компьютер: не пять миллионов, а десять. Такой пятью не удовольствуется, так что отягчающее обстоятельство налицо.

— Протестую, я невиновен, — заявил Ромул.

— Пока — невиновен, а так все равно был бы виновен, так что предполагаемая невиновность в расчет не принимается в свете и по подозрению, — жизнерадостно пояснил третий мышкетер. — Говорят тебе: фонарь один, мешок один. Кто ходит по вентиляции с мешком и фонарем? Грабитель. Грабитель — один, все сходится… Студень, плесни-ка мне еще тархуна.

Ромул сник. Все его надежды рассыпались в прах, а будущее не сулило абсолютно ничего хорошего.

— Что же со мной теперь будет? — спросил он.

— Поместим тебя в изоляцию, — сказал Студень, — от мешков, фонарей и вентиляции. Ничего не поделаешь, приятель.

— И надолго эта изоляция?

— Двадцать пять лет, — пискнул компьютер. — Кодекс Дромадура, статья вторая, часть двести сорок восьмая, пункт девять а, подпункт третья римская, примечание гамма восемь.

— Это уже слишком! — возмутился Лиходей.

— Ромул — изготовитель фальшивых бубликов, — не унимался компьютер. — Ромул — фальшивомонетчик и вообще гад свинячий. Удвоить срок. Кодекс Дромадура, статья первая, часть семидесятая.

Мышкетеры переглянулись.

— Так-то вот, — сказал первый. — Хочешь тархуна? Все-таки пять десятков тебе светит, — вещь немалая. А тархун классный.

— Я хочу на волю, — уныло отозвался Ромул. — Скажите, а если я покаюсь, мне скинут срок?

— Не советую, — вмешался Студень, — могут еще добавить десятку за малодушие.

Ромул залился слезами: кресло содрогалось от его рыданий. Третий мышкетер пожал плечами:

— Послушай, это, конечно, не мое дело, но ты сам виноват. В конце концов, у тебя была хорошая работа. Если бы ты держался за нее, ничего бы не случилось.

— Пятьдесят лет! — стонал Ромул. — Пятьдесят! Неужели я так провинился? Я знаю одного парня, который летает и насылает дождь с ураганом, — и ничего! Скажите, что ему будет по вашему кодексу? А? А другой — я же видел собственными глазами, как его рука превратилась в лист. Ну? Что вы ему сделаете за это?

— Постой-постой, — вмешался первый мышкетер. — Кто это превращается в лист, а?

— Это же подсудное дело! — вскричал Студень.

Но Ромул уже разошелся, и унять его нельзя было никакими средствами.

— И что? И ничего! Меня тошнит от его физиономии! Куда ни плюнешь — всюду он! Надоел! Говорю вам: я сам видел. Он упал, и рука стала листом. Знаете, как у растений! Это вампир его укусил, когда он отвернулся. А она взяла и прикрыла ее. Может, она тоже, а? С ним заодно?