Поезд убийц

Синкансэн делает плавный поворот, демонстрируя свою грацию и мощь в последний раз перед прибытием на конечную станцию. Включается система оповещения, из которой раздается информация о пересадках.

Кимура возвращает телефон школьнику.

— Судя по всему, так оно и есть, сообщение в бегущей строке было правдивым. Наш внук Ватару в безопасности.

Акико наклоняется к нему, переспрашивая, действительно ли это так. Вид у нее сияющий.

— Я прошу прощения… — открывает рот школьник.

— Хватит. Я не собираюсь отвечать ни на какие твои вопросы, — категорически заявляет Кимура. — В любом случае мы уже в Мориока. А теперь слушай меня. Думаю, ты очень многого не знаешь и теряешься в догадках. Ты не знаешь, с кем я разговаривал по телефону и почему Ватару в безопасности. Как он проснулся. Этого ты тоже не знаешь. До сегодняшнего дня ты свысока смотрел на взрослых и был уверен, что ты лучше всех все знаешь. Это как с твоим бессмысленным и ничтожным вопросом, почему нельзя убивать людей. Ты сам убедил себя в том, что все знаешь. Нет, бесспорно, ты умен. И всю свою жизнь смеялся над окружающими — над нами, которые ничего не способны понять.

— Это не так. — Даже сейчас мальчишка пытается выглядеть кротким и беспомощным.

— Но есть вещи, которых ты не знаешь и не узнаешь никогда. И я не собираюсь тебе их рассказывать. Ты просто останешься в темноте.

— Подождите, пожалуйста…

— Я живу на этом свете уже больше шестидесяти лет. И она тоже. Ты можешь считать нас старыми развалинами и думать, что мы ни на что не годимся, что у нас нет будущего, в которое мы могли бы смотреть…

— Нет, я…

— Давай-ка я скажу тебе кое-что хорошее. — Кимура поднимает пистолет к бровям мальчишки и вжимает дуло прямо между его глаз. — Очень трудно прожить шестьдесят лет и ни разу не умереть. Понял? Тебе сколько — четырнадцать, пятнадцать? — ты уверен, что сможешь выдержать еще пятьдесят? Говори что угодно, но ты не узнаешь, сможешь ты или нет, пока не доберешься туда, а за пятьдесят лет может случиться что угодно. Ты можешь заболеть. С тобой может произойти несчастный случай. Ты думаешь, что ты неуязвимый, настоящий везунчик, — но я назову тебе одну вещь, на которую ты не способен.

Глаза школьника вспыхивают. На этот раз это не предчувствие победы, это ярость, жидкое пламя, переливающееся в его зрачках, совершенно не соответствующее выражению тревоги на его свежем, совершенном лице. Должно быть, его самооценка получила сейчас глубокую рану.

— Скажите мне, на что я не способен?

— Ты не сможешь прожить следующие пятьдесят лет. К сожалению, моя жена и я проживем дольше, чем ты. Ты считал нас дураками, но у нас больше будущего, чем у тебя. Ирония судьбы, верно?

— Вы действительно собираетесь застрелить меня?

— Перестань меня дурачить. Я взрослый человек.

— Дорогой, разве номер, на который ты звонил, не остался в его телефоне? — спрашивает Акико. — Ты ведь вернул ему телефон, но там записан номер Сигэру. Разве мы не должны стереть его?

— Это неважно.

— Неважно?

— Он больше никогда не воспользуется своим телефоном.

Школьник пристально на него смотрит.

— Вот как все будет, — начинает Кимура. — Я пока что не собираюсь тебя убивать. Я просто выстрелю в тебя так, что ты больше не сможешь идти, а затем вынесу тебя из поезда. Знаешь зачем?

— Не знаю.

— Потому что я хочу дать тебе шанс хорошенько подумать о том, что ты наделал.

Лицо школьника немного светлеет.

— Шанс… подумать?

— Не пойми меня неправильно. Я уверен, что ты мастер изображать раскаяние. Держу пари, тебе удавалось так долго дурить взрослых и дожить до своих лет именно благодаря тому, что ты хорошо умеешь извиняться. Но я не такой добрый. И среди всех, кого я встречал в моей жизни, от тебя воняет хуже всего. Я уверен, что ты творил самые разные ужасные вещи. Я ведь прав? Так что я дам тебе возможность поразмышлять об этом, но это не значит, что потом я отпущу тебя.

— Но…

Кимура говорит, не обращая на него никакого внимания, лишь спокойно излагая факты:

— Ты будешь умирать очень медленно.

— Правда, дорогой, ты просто ужасен. — Но, несмотря на свои слова, Акико, похоже, совершенно равнодушна.

— Но… но ведь ваш внук, он в порядке. — Принц готов расплакаться.

Кимура в ответ смеется.

— Я старый человек, я уже не так хорошо вижу и довольно туг на ухо, так что, боюсь, твое представление не может произвести на меня должного впечатления. Правда в том, что ты поднял руку на нашего внука. Это была большая ошибка. Для тебя больше нет надежды. Как я уже сказал, я не стану убивать тебя сразу. Только понемногу зараз. И когда ты достаточно долго, серьезно и искренне подумаешь обо всем, что натворил, и наконец раскаешься…

— Что случится, когда он раскается? — спрашивает Акико.

— Я перестану отрезать от него маленькие кусочки и начну вместо этого срезать крупные куски.

Школьник выглядит испуганным, однако в то же время он, похоже, пытается как-то интерпретировать услышанное.