Поэзия народов СССР IV – XVIII веков

Ничего среди вас, о скоты, не найдем!

Мы души не найдем у живых мертвецов,

У скупцов завалящей еды не найдем.

Это род кислолицых — добра и не жди!

В этих тучах дождя чистоты не найдем.

На распутье дорог ничего из еды,

Кроме горестей и маеты — не найдем.

Стол накрыт — не грусти, что из блюд ни одно

Мы без горечи и кислоты не найдем.

Как от боли, умрем мы от этих людей,

Но лекарства от нашей беды не найдем.

О Сайфи, повтори напоследок, что мы

Сахар пользы в солонке тщеты не иайдем.

КАСЫДА

Жизнь ты прожил в безделье, не зная о скорби людей,

Завершенья дела твои ждут до скончания дней.

Каждый час твоей жизни приближает начало конца,

Но по жизни влачишься, не видя достойного в ней.

Ты лисою петляешь меж сильными мира сего,

Ты собачину жрешь — и не знаешь добычи вкусней.

Там, где скатерть насильник расстелет, ты кошкою ждешь,

Не узнать насыщенья натуре собачьей твоей.

Нет ужаснее кары тебе, если съеден твой хлеб;

С благодетелем трапезу делишь ты — мясо свиней!

В серебре ты находишь лишь пользу для собственных дел,

Но от дел твоих черных и золото станет черней!

Сладострастным павлином взираешь на мир, но, увы,

Под лучами красавицы грязь твоя станет видней.

Дорогими одеждами красишь ты тело свое,

Но бесплодны старанья, чтоб черное стало красней...

...Слушай, воин-султан! Ты, как знамя, над царством паришь,

Но в сраженье жестоком попробуй врагов одолей!

Запылился твой меч, бесполезного ношею стал;

Быть покорным судьбе не пристало владыке царей.

Меч твой жадным серпом не рубил у неверных голов,

Твоя палица ждет, чтобы час ее пробил скорей.

Превосходно ты правишь страною, подвластной тебе:

Тот над миром взойдет, кто тебя славословит сильней.

Прояви доброту к бесприютным сиротам своим —

Сделай жемчуг из слез — не найти жемчугов солоней.

Твой слуга, что глупее ослицы,— безверия сын,

Сжалось сердце народа, ведь бремени нет тяжелей.

Он способен лишь хворост подбрасывать в жадный огонь,

Пламенеет костер — неминуема гибель людей!

Твой наместник безмозглый отмечен вниманьем твоим,

В ад пойдете вы вместе, и муки ие будет страшней.

Ты позорное дело вершишь, попирая народ,

В той стране, где живешь, не найти безопасных путей;

Если сам не боишься, не страшен насильнику ты,

И тебе ль проливать на страну правосудья елей?!

Ты охотник, о визир, загнавший добычу в степи,

Фараон, ты гордишься богатством своим, как Корей.

Хлеб у бедных отняв, как собака, ты злобно рычишь,

Не напиться тебе, хоть до дна весь источник испей.

Для волов твоих носят зерно и солому в твой дом,

Обобрав бедняков, твои слуги: бери и владей.

Деспотия твоя — над страной вредоносная пыль;

Нужен дождь, чтоб прибить эту пыль, по не стало дождей.

Визир злой! Чтоб у шаха в диване вопросы решать,

Ум и хитрость важны, и тебя не встречал я умней.

Не видала страна еще в бедности худшего дня,

Ты дрожишь за богатство свое, ты скупого скупей.

Стал змеею в руках твоих ловких покорный калам,

Сам погибнешь от яда чернил — порождения змей!

Вьется черной змеею в диване твоя голова,

И рассыпался в страхе народ, словно стая мышей.

Ты безверия сын и безверие — вера твоя,

Делать подлость тайком — то не казня хитрость,— хитрей!

Не утешится сердце несчастного словом твоим,

Коль жена у соседа, не жить в безопасности ей.

И такую газель никогда не напишет Сайфи,

Чтоб звучала мелодией славы жестокой твоей.

ГАЛИ ТАТАРСКИЙ ПОЭТ Конец XII — начало XIII века

ЮСУФ И ЗУЛЕЙХА Отрывок из поэмы

ОТВЕТ ЗУЛЕЙХИ ЖЕНЩИНАМ ЕГИПТА

Египет услыхал о муках Зулейхи.

Тут заработали у женщин языки!

Смеясь над Зулейхой, надменны и резки,

Болтают сплетницы о ней кругом теперь:

«Подумать — Зулейха любви к рабу полна!

Не покорился раб — она посрамлена.

Правитель все узнал, он видит, что она

Бежит за собственным своим рабом теперь!»

Узнала Зулейха, о чем шипят тайком,

И пир устроила, чтоб кончить с тайным злом.

За убранным столом — четыреста числом —

Расселись женщины, войдя к ней в дом теперь.

Руками Зулейхи Юсуф был наряжен,

Причесан был Юсуф прекраснейшей из жен,

И с блюдом золотым, сластями нагружен,

Он к пышному столу шел прямиком теперь.

Там каждой женщине, присевшей на диван,

Был померанец дан, и острый ножик дан,

Чтобы разрезать плод...— То был коварный план!

И вот предстал Юсуф пред их лицом теперь.

Юсуфа красота сразила всех тотчас!

Не сводят женщины с раба горящих глаз,

Не плод, а пальцы рук, на месяц заглядясь,

Кромсает каждая своим ножом теперь!

Юсуф, один Юсуф приковывает взгляд.

Налюбоваться им все женщины хотят,

Не чувствуют они, что раны кровь струят,—

Нет, не молол никто уж языком теперь.

Сказала Зулейха: «Видали корень мук?

Узнали, почему я стала сохнуть вдруг?

Взглянули только раз, и пальцы ваших рук

Вы режете? И в вас ударил гром теперь?

Взглянули вы лишь раз, а я гляжу семь лет!

Юсуфа все сильней люблю я, он — мой свет.

Но я измучилась, и сил уж больше нет,

Терпенье исчерпав, мечтать о нем теперь...

Теперь вы знаете, как мой недуг возник?

Ведь юноша светлей зари! Его язык

Как песня соловья! Кто видит этот лик —

Душой пожертвует, не чувствуя потерь...»