Поэзия перевода. Избранные переводы Ханоха Дашевского

Коль падает беркут в долину, крылом
Вершину горы задевая,
Не кинется разве несчётным числом
В ущелье родное, в скалистый пролом
Воронья крикливая стая?

Коль барс грозно мчится, рыча на бегу,

И путь преграждая добыче,
Род волчий, устроивший пир на лугу,
Не бросится ль прочь, оставляя врагу,
Куски уже пойманной дичи?

Как беркут, Владимир пронзил небосклон,

Как барс, вольной степью промчался;
Сырчан, половецкий царевич, на Дон
Бежал – и в горах, у абхазских племён,
Отрок, брат его, оказался.

Сырчан в плавнях Дона, как рыба, затих,

Но звона мечей вожделеет.
Он утром коней объезжает степных,
Днём птиц поражает, зверей полевых,
А ночью – план мести лелеет.

У славных абхазов царём стал Отрок.

Он время проводит в веселье:
Пьёт сладкие вина, охотится впрок,
Гарем его полон, сатрапы у ног,
И пляски и пир и похмелье.

И минули дни, пробежали года —

Всё так же Сырчан осторожен.
Вдруг весть разнеслась: закатилась звезда
Владимира-князя – уже никогда
Не вытащит меч он из ножен.

Услышал Сырчан, и верблюдов и скот

Повёл он к днепровским порогам,
К курганам князей половецких, и вот
Пустая равнина глазам предстаёт,
А брат – за Кавказским отрогом.

Гонцов он к Отроку послал, и они

С таким возвратились ответом:
«Охоте в горах посвящает он дни,
А ночи – пирам, и, о хан, не вини! —
Абхазянкам полуодетым».

И Ора призвал, песнопевца, Сырчан:

«Так скажешь Отроку: «Без страха,
О, брат, поднимись, снаряди караван,
И в степь возвращайся, в отеческий стан,
Ведь нету уже Мономаха».

И если ответит на это Отрок:

«Милее, чем зовы Сырчана
Мне край благодатный, простёртый у ног,
Спой песню и брось ему этот пучок
Травы нашей пряной – емшана…»

Промолвил Отрок, глядя Ору в глаза:

«Не пленник я прежних обетов.
Коль хочешь – так пой! Даже если слеза
Прожжёт мои очи, то знай, что лоза
И девы сильнее поэтов».

Взял лютню певец, и напевы степей,

Как грохот копыт, зазвучали,
Как шум боевой тех торжественных дней,
Когда половецких заслышав коней,
Славянские земли дрожали.

Отрок не внимает. Ор снова поёт

Ту песню тоски и томленья,
Которую пели, ведя хоровод,
У вод лебединых встречая восход,
Красавиц степных поколенья.

Свой кубок Отрок поднимает, а Ор

Уж новую песнь запевает,
Что матери детям поют, если с гор
Срывается буря, колебля шатёр,
И дико в степи завывает.

И взор опускает Отрок, и царя

Лицо застывает в смятенье.
Но пляшут наложницы, скоро заря,
И ликом светлеет Отрок, говоря:
«Исполнил, певец, порученье?»

«Исполнил!» – бледнеет певец и встаёт,

И, лютню оставив, емшана
С последней надеждой пучок достаёт,
И вытянув руку, бросает вперёд,
В лицо непокорного хана…

На горной тропе предрассветный туман,

Но дом уже виден, далёкий.
Отрок осторожно ведёт караван,
К лицу прижимая душистый емшан,
И слёзы стекают на щёки.