Поэзия перевода. Избранные переводы Ханоха Дашевского

Песнь сынов Кораха у зияющей бездны.
Беспечный пикник от пустыни до моря.
А бойцы между тем изнывают от скуки…

Не предвестника здесь, а алхимика ждут,

превращающего в серебро
даже раковины в песке:
деньги, деньги нужны!

Песнь сынов Кораха…

Пропасть видна…
Почему ты молчишь, поэт и пророк?

Ведь в час, когда у порога отчизны

опасность стоит, по-разному бьются
сердца говорящих на одном языке —
потому что провиденья нет.

И ты сынам Кораха слова не скажешь,

или нет у тебя топора, чтобы гниль сокрушить?
Несчастны они, потому что не видят
беду, как не видят глазами затылок.
Открой я уста – должны мои речи
струиться, как кровь, из открывшейся раны.
Должны быть подобны львиному рыку
и молоту, бьющему по наковальне.
Иначе награда мне – только насмешка!
Уж лучше я вставлю в рот свою трубку,
зажму её крепко между зубами,
и буду курить и молчать.

«И в долгом молчанье, курящемся дымом из уст…»

И в долгом молчанье, курящемся дымом из уст,
жжёт совесть бессонная сердце моё.
Так солнце горит сквозь туман, озарив окоём,
И это – как Облачный Столп[39]

и сияние Пламени в нём.

И знаю я то, что судьба моих слов

подобна судьбе наковальни, безгласной, пока
молот не занесён,
пока отдыхает кователь: с прокуренной трубкой во рту
сидит у порога Времён…

«На судьбу моих неуслышанных слов…»

На судьбу моих неуслышанных слов,
как на сталь наковальни, склоняю главу,
и, как молот она,
раскалённый и тяжкий, лежит.
Где-то цокот копыт: в тишине
слышу медленный шаг коней.
Эти кони недавно в бой
гордых всадников смело несли…
А теперь – не мчатся они,
ковыляя, по рынку идут,
ибо нет на копытах подков.
Кони армии, поражённой в бою,
так приходят домой: на них
только сёдла…
Поводья висят,
и ноги коней без подков…
И я слышу медленный шаг
неподкованных конских ног,
а в кузнице – тишина.

«И штаб сынов Кораха есть, а в нём…»

И штаб сынов Кораха есть, а в нём
чёрный стол, покрытый сукном:
кусок зелёной выцветшей ткани
лежит на столе, как повязка на ране.

И всё по-прежнему в этом стане:

Та же пустыня, как в дни Синая!

Козни те же, как в дни Синая!
И те же глаза глядят из глазниц,
Но лика Моше[40] нет среди лиц!
Здесь соблазняют народ тщетой,
обманом красивым, речью пустой…

А идол тот же – телец золотой.

«Но скупая британская почта в Сионе…»