Поэзия перевода. Избранные переводы Ханоха Дашевского

И вот спускается вечер: в небе
сияет Давидова царства слава.
А здесь, на родине, как на чужбине,
шаги – как будто Девятого ава[45]

.

В харчевню я принёс своё тело:

овцу, на которой штаны и рубаха,
и ел, и тусклая лампа мигала,
как человек, дрожащий от страха.

И бедность и тайну, и труд сидящих

за трапезой – из своего закутка
познал я, движенья их рук увидев,
когда утих во мне голос желудка.

Там Реувен говорил Шимону:

«Электростанция эта – чудо!
Вспять потечёт поток Иордана,
и перед Ярмуком[46] встанет запруда.

А в Наараим[47]

– обед буржуйский,и деньги есть, но вот незадача:
утром выходишь, как бык на пашню,
а вечером – валишься с ног, как кляча…
Но ничего…
Скоро будет иначе!»

«И когда я, насытившись, вышел – в спину…»

И когда я, насытившись, вышел – в спину
упёрлась рогами корова хамсина[48]

,луной озарила меня златокожей,
и ночью еврейской глубинной дрожи…

О, родина! Край холмов и долин!

Несу твоё бремя, несу один.

Есть ли дом у пса? Где ночлег обрету?

Голова моя тяжкая виснет с плеч.
Как жёваная полынь – во рту
пророка горькая речь.

«И все мои думы теперь о Геве…»

И все мои думы теперь о Геве[49]
на всех перепутьях моих кочевий
от Дана до Беэр-Шевы[50]

…На плечи
мне череп давит…
Шерстью овечьей
хотел я для скорбной родины стать,
и слёзы всех плачущих здесь впитать.

И вот – не нашёл я порог ничей,

не высушил слёзы их очей.
Но ямкой для гольфа в играх чужих
стал я в дни Санбалатов[51] моих,
когда их тайных речей немало
в моих ушах, как в трубке, звучало!

«Должны грядущего Царства посевы…»

Должны грядущего Царства посевы
Взойти от Дана до Беэр-Шевы;
но пока не пришёл ещё Бен-Давид[52]

,лавка здесь вместо Царства стоит.

Здесь дом для дельцов, надёжные стены

для льстивых, а тот, кто ждёт неизменно
Мессию, страстно веря пророкам,
да сгинет он там, в изгнанье далёком!
В своей отчизне – ублюдок он!
Святой – тот в могиле давно погребён.
Зачем им взъерошенный пёс живой? —
Им нужен гладкий, ласковый, свой,
наводящий глянец, знающий сам,
когда подставить спину вождям.

Хлеб вроде фарша мясного тут —

весь этот хлеб Санбалаты жрут,
другим оставляя крохи и труд…

А ты, провидец, правду скажи:

«Страна отцов пропадает во лжи!»

«Но глух, как змей – только зубы скалит…»

Но глух, как змей – только зубы скалит
мой враг, и не в пятку, а в душу жалит.
Изумрудом фальшивым слово блестит —
оно о мести не возвестит,
потому что сломал копьё моё Тит[53]

.

А так как труб здесь в жилищах нет —

не вьётся души сгорающей дым
под этим скорбным небом пустым…
А так как жалюзи прячут свет —
в прикрытых окнах не виден тут,
даже как в озере месяц – плут.