Поэзия социалистических стран Европы

Затем пришел
на белый свет я,
чтоб строить жизнь по велению сердца.

Сердце юности — как запевки песен,

как план дворца для подарка людям, чтоб праздник был весел,
но сердце мужчины — рука да мозоли,
кровью оно в кирпичи превращает невзгоды и боли,
чтоб не дворец у дороги — корчму возвести,
где бы могли, утомившись в пути,
путник и путница отдых найти.

Близится час рожденья.

Умерло юноши сердце во мне, и несу я его на погост, —
нового сердца в груди начинается рост;
это рожденье — тоже страданье.

Я одинок в этот час рожденья:

сердце одно схоронил, а другое родится,
и, одинокий, в смятенье я буду томиться,
станут теперь надо мной издеваться
стены, холодные камни…
Куда мне деваться!

Лампа, книги друзей, письма любимой —

вещи, рожденные верой, любовью и светом,
будьте сегодня со мной, одиноким и сирым, трижды мне верными будьте
и помолитесь при этом,
чтобы росло во мне непримиримое, храброе сердце.
Верьте, верьте вы за меня, что так и случится,
и по велению сердца —
верьте —
жить справедливо я буду до самой смерти!

Нет еще сердца мужского в груди у меня,

я одинок в этот час рожденья,
верой не крепок.

«И вот я отворил свое окно…» Перевод Д. Самойлова

И вот я отворил свое окно
и выпустил любовь навстречу стуже,
в ночь, полную студено-белых звезд.
Потом я стиснул голову потуже,
и видел я теней тоскливых рой,
охваченный болезненной тоской.
Я чуял — сердце превращалось в лед,
и мне казалось, что оно замрет.

Ночь медленно текла через окно

и комнату мою переполняла.
Подрагивали тени, аромат
полуживых акаций лился вяло.
Меня их запах грустно обнимал.
Я сожалел о том, что потерял.
Я чуял — сердце превращалось в лед,
и ждал, что остановится вот-вот.

И сквозь окно, куда я упустил

тепло и счастье, хмуро ночь глядела
колючим взглядом, острым, как игла…
Сидел я бледный, все во мне немело.
Сгустилась тьма, и аромат пропал,
и рой теней все ближе подступал.
Я чуял — сердце превратилось в лед, —
сейчас оно сожмется и умрет.

Ярмарка Перевод Д. Самойлова