Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Земля, хозяину скажи ты,[208]
Коль обо мне случайно спросит:
Я расплатился, мы с ним квиты,
И вексель пусть под стол он бросит.
Я должников его жалею:
По мне, чем быть в долгу у черта,
уж лучше должным быть еврею:
Он выждет всем известный срок,
Потом, коль ты платить не можешь,
процент учетверит в залог.

«Нет, Вальтер, ты еще побудь,

За что ты сердишься, старик?
Когда просил ты что-нибудь,
Я все давала в тот же миг,
Чего душа твоя желала.
И больно мне лишь оттого,
что редко ты просил и мало.
Смотри, тебе здесь благодать,
А если ты решишь расстаться,
то радости не будешь знать».

Я насосался до отвала,

И грудь твою забыть бы рад.
Ты мне веселье обещала,
Но лгал он, любящий твой взгляд.
Твое лицо светло и ясно,
И вся, коль спереди смотреть,
не стану спорить, ты прекрасна.
Но сзади — что за мерзкий вид!
А я тебя увидел сзади,
с тех пор мой стих тебя язвит.

«Пускай меня ты разлюбил,

Но лишь одно: хоть иногда
Припоминай, как счастлив был,
И на меня смотри тогда,
Ведь там бывает так тоскливо!»
Я был бы рад, но мне противно,
что лицемерна ты и лжива
И всех умеешь обмануть.
Дай бог тебе спокойной ночи,
а я иду в последний путь.

* * *

Я разделю, пока я жив,
И земли и добро свое,
Чтобы не смел, кто нагл и лжив,
Не о своем сказать: мое!
Свои злосчастья оставляю тем я,
Кто сеет зависти и ненависти семя,
Но им же — яд раскаянья в крови.
Мои печали —
Тем, кто клялись и лгали,
Мои дурацкие порывы —
Тем, кто в любви фальшивы,
А женщинам — тоску по радостям любви.

* * *

За красоту хвалите женщин — им по нутру такая дань,
Но для мужчины это будет так скользко, что сойдет за брань.
Пусть у него отважным, щедрым и постоянным будет дух,
И это третье — постоянство — отличный спутник первых двух.
Послушайте, что вам скажу я, и вы тотчас поймете сами,
Как надобно хвалить мужчину, чтоб не бесчестить похвалами.
В нем человека надо видеть, чтобы его понять сполна.
Когда по внешности мы судим, нам сердцевина не видна.
Как много в мире чернокожих, в чьем сердце дух прямой и смелый,
И сердце черное как часто скрывается под кожей белой!

* * *

Плох ты, мир, ты совсем оголтел —
Все от черных, от собственных дел.
Миримся мы с тобой против воли!
Ты потерял последний стыд.
Бог видит, я на тебя сердит.
Мир, мы терпим и ждем, но доколе?
Честь — о ней помышляешь ты мало.
Радости прежней совсем не стало, —
Где ей, бедной, теперь цвести!
«Щедрость» и вовсе бранное слово.
В моду вошли богатей и скряга.
Мир, ты забыл, что такое благо,
Сбился ты, бесноватый, с пути.
Верность и Правда остались без крова,
Все достоинства не в чести.

* * *