Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Горе мне, горе! От любви мне плохо!
Мечте безумной предан я поныне,
Ей предаюсь до последнего вздоха,
А наслаждения нет и в помине.
Я возомнил,
что госпоже я мил.
Нет больше сил!
Пускай заглянет ныне
Она мне в душу, где царит унынье.

Горе мне! Я ли нанес ей обиду?

За что, за что немилость мне такая?
Пусть ранен я, — не подавая виду,
Буду служить, во всем ей потакая.
Знаю, она
на целый мир одна
И мне нужна
она со всей гордыней.
Без розги хлещет любовь меня ныне.

Люди любовью называют это,

А это — казнь, печаль, болезнь лихая.
С ума сошел я, невзвидел я света,
Теряю голову, изнемогая,
Когда со мной
случился грех такой,
Сам я не свой
от жару и от стужи.
Я знаю: впредь еще мне будет хуже.

Любовь моя! Как ты ко мне жестока!

Все радости у меня ты украла.
Выколоть бы завидущее око!
Если бы воля божья покарала
Свою рабу!
Благословлю судьбу,
Когда в гробу
увижу твое тело.
Живу, и нет моей тоске предела.

* * *

Я думаю в разлуке,
Как мне поведать милой
Об этой скорби вечной.
Пожалуюсь на муки —
И словно сократила
Мне путь мой бесконечный
Мольба тоски сердечной.
Ко мне вернется сила,
И скажет каждый встречный:
«Вот человек беспечный!»

Такой любви не зная,

Не знаешь этой боли,
Не ведаешь забот.
Судьба моя такая.
Безумец, я в неволе
Уже который год.
Отмучаюсь вот-вот.
Связали сердце, что ли?
Таких тугих тенёт
И смерть не разорвет.

Не дивное ли диво?

От злой моей врагини
Желанных жду наград.
Мне грустно, мне тоскливо.
Я стражду на чужбине.
А в чем я виноват?
Вернуться бы назад!
Мне худо на чужбине.
Был дома сущий ад.
Здесь хуже во сто крат.

В мечте — моя утеха.

Перед мечтой моею
Не устоит запрет.
Мне версты не помеха.
Я неразлучен с нею.
Объеду целый свет
И ласковый привет
Завоевать сумею.
Мой нерушим обет.
Надежней друга нет.

* * *

Радуюсь я и печалюсь, любя, —
Пускай завистников много вокруг.
Что служба мне, что самый лучший друг!
Ее люблю, как самого себя.
Она одна над моим счастьем властна,
Одна в моем несчастье виновата.
Что мне теперь бдительный соглядатай?
Охрана зоркая и та напрасна.

Другим сердцам охрана — будто нож,

Пытка, мученье, источник тоски.
На мой заклятый клад не посягнешь,
Моя любовь — до гробовой доски.
Изо дня в день то хорошо, то худо.
Выбрал я сам себе такой удел.
На зависть всем об этом я запел.
Радость со мною сотворила чудо.

Мне, к сожалению, неведом страх,

С которым совладать всего трудней,
И я не думаю о сторожах.
Себе на горе я уверен в ней.
Если бы жил я ревности в угоду,
Всегдашним подозрением томим,
Пресытился бы я житьем таким
И, может быть, обрел бы вновь свободу.

* * *