Когда в Дамаск вели мои дороги,Восторг пути сполна познали ноги.За пазухой свою обувку пряча,Я шел блаженно, где смеясь, где плача…Мне люди хлеба и воды давали,Как кудри гурий, челн ветра взметали,По воле Бога пересек я море,Всю Византию исходил я вскоре.Как суфий, обошел я все пещеры,Ища людей отшельнической веры.От них в Дамаск пошел я ради Бога.Из Рума — в Шам легла моя дорога[57].Со мной шел знатный отрок, — волей рокаОн был из рода нашего Пророка.Двух скрученных косиц переплетеньеИ небо приводило в удивленье.Одет невзрачно, не имел он видаВ остроконечной шапке Баязида.В своей одежде, грубой и колючей,Он был что солнце, скрытое за тучей.Но близ него огонь с водой был дружен,Сам Соломон шел к муравью на ужин,И птица Феникс царского чертогаДружила с воробьем во имя Бога.Шел караван в отрогах гор безлюдныхТо средь цветов, то средь колючек скудных,И вдруг один из спутников сейиду[58]Нанес нарочно горькую обиду.Сказал он: «Нищий ты, и врать не надоЧто ты сейид из рода Мухаммада!»Христианин шел с нами в той пустынеЗа Иерусалим — к монахам в Мине.Предупредил он ссору в караване,Сказав: «Есть храм у нас в Тартабидане,Там триста штук копыт, в честной оправе,Того осла, что нес Мессию к славе.Количество их непонятно многим:Осел Христа ведь был четвероногим.Но даже тот, кто всуе их считает,Все триста за святые почитает:А вдруг, из тех трехсот, одно копытоИ впрямь налетом святости покрыто?»Не мог старик поведать притчи лучшей!На правый путь наставлен был заблудший.Неверный славно подшутил над нами,Сейид проникся мудрыми словами.Со стариком сдружился он дорогой,Во всем христианину стал подмогой.Зажги ж свечу во тьме и мусульманствуУчись у христиан — в досаду чванству!Не подвергай сейидов подозреньям,Вслед Хорезми будь другом знатным семьям.Пускай совсем проста твоя обитель,В ней сам себе ты царь и повелитель.Живи, не превращая жизнь в забаву,Ищи то место, что твое по праву,И в миражи не верь, прося у небаВ благом смиренье лишь воды и хлеба.
Просьба
Того, кто этот труд прочтет с любовью,Мир истины коснется светлой новью.Так помяни ж в молитвах, о читатель,Того, кто в книге сей — повествователь.
Фард
И, ради Бога, я молю кумираНе позабыть раба в теснинах мира!