Погасни свет, долой навек

Грегори покачал головой. Ему ничего такого не казалось, определенно. Сейчас хватало и иных забот. К тому же, в отличие от брата, он старался держаться от ведьм в стороне.

– Я поеду и переговорю с ней завтра же! – Дамиан вскочил с кресла, пошатнулся и уцепился рукой за спинку. – Возможно, ей известно, что произошло с Найтингейлами и кто навестил их во время сеанса.

– Или она просто сумасшедшая ведьма, – покачал головой Грегори. – Ты не хуже меня знаешь, что все они с придурью. Отправляйся в деревню, если тебе так хочется, а я предпочту положиться на миссис Гиббс. Вот она точно знает, что произошло с Найтингейлами. С дочерью, по крайней мере. А сейчас – спать!

В уговоры включилась Элинор Кармайкл, и Дамиан вынужден был согласиться. Он, должно быть, слишком дурно себя чувствовал, чтобы спорить. Он позволил поднять себя с кресла и увести наверх, где лег в постель, не раздеваясь, сняв только сюртук и туфли. Грегори, как в детстве, укутал его покрывалом и ушел к себе. Дом затих, только шуршали чем-то ведьмы-горничные.

* * *

Всякий раз, зайдя в тупик – а такое случалось достаточно часто, – Дамиан испытывал досаду пополам с легким восхищением. Раз за разом вроде бы изученный мир оказывался значительно сложнее, а связи в нем – запутаннее. Их не всегда удавалось разглядеть, проанализировать, хотя Дамиан и ощущал глубинное сплетение всего вокруг. Его вела интуиция, чувство чрезвычайно развитое у магов, медиумов – настоящих, конечно же, – а также членов тех семейств, у которых за плечами была богатая история сделок с Тенями. Интуиция говорила, что Дамиан на верном пути и должен следовать по нему дальше, вот только дороги было не видно.

Найтингейл мертв. Что бы ни произошло на том спиритическом сеансе или во Франции, знание об этом ушло вместе с ним в могилу. И говорить с мертвыми – опасное занятие, запретное. Лишь дилетанты, легкомысленные дураки за него берутся. И некроманты, но так уж получилось, что Дамиан лишь слышал про них, но лично ни одного не знал. Отыскать прочих участников сеанса пока не удавалось, и Дамиан сомневался, что поездка Грегори в клуб даст хоть что-то. Людям легко затеряться в большом городе и стать недоступными для поисков как естественного, так и сверхъестественного толка, даже не прилагая к этому никаких усилий. Лондон велик, он быстро разрастается, заполняясь все новыми и новыми людьми, и старожилы растворяются без следа в этом плавильном котле. Многоголосие сбивает с толку, и уже никакой кристалл не помогает найти незнакомца, которого ты никогда в своей жизни не видел.

Дениза де Брессей, да и леди Морроу повели себя странно, но и к ним не так-то легко подобраться. Нельзя же просто прийти и задать вопрос, это отпугнет их, спугнет чудовищ.

Остается миссис Гиббс, но она вполне может оказаться безобидной пожилой компаньонкой, которая едва помнит события восьмилетней давности.

Дамиан потер виски, силясь избавиться от подступающей боли. Поднялся. Прошел по комнате, пытаясь разогнать застоявшуюся кровь, но это никогда не помогало. Тело было слабым, точно у младенца. Но Дамиан не собирался сдаваться. Он решительно вышел из спальни, прошел коридором и толкнул дверь в одну из гостиных. Горничные – следовало похвалить их за это – оставили зажженный камин. А может, в доме наконец-то завелся брауни?

Опустившись в кресло, Дамиан протянул руки к огню. Его живое тепло нежно согревало кожу, а пляска ало-рыжего пламени по углям завораживала, но вместе с тем позволяла привести мысли в порядок.

Да, оставались ведь еще ведьмы. Столкнуться с ведьмой уровня Федоры Крушенк – огромная удача. Ее силы стократ выше, чем у Дженет. С ней, по слухам, не справиться всем Сестрам Чертополоха разом, а одно это о многом говорит. Только вот уговорить ее помочь – задача почти непосильная, потому что обладательницы силы неохотно ею делятся, выбирая, кому помочь, не умом и даже не сердцем. Зачастую их мотивы понять невозможно.

Скрипнула половица, отвлекая Дамиана от мыслей. Он отвернулся от огня и посмотрел удивленно на Элинор Кармайкл. Молодая женщина стояла в дверях в одной сорочке, такой же простой и практичной, как весь ее былой гардероб, обхватив себя за плечи. Глаза загадочно блестели в полумраке коридора.

– Линор?

Женщина вздрогнула, моргнула, а потом поджала губы неодобрительно.

– Мне не нравится, когда вы меня так называете.

– Почему?

Элинор неуверенно повела плечами.

– Это фамильярно. И… стихотворение неприятное.

– Однако вам идет это имя, – хмыкнул Дамиан. – Вы не замечали: имена как одежда? Иные сидят на нас лучше прочих. Взять хотя бы нашего Грегори. Можете вы его представить себе, скажем… Питером?

Элинор издала странный смешок. Руки сильнее стиснули плечи, так что пальцы сделались голубовато-белыми от усилия. Все в ее фигуре в эту минуту казалось странным, неправильным.

– Почему вы не спите?