Погоня за ветром

Он старался успокоить свою совесть, но не мог.

Стражники привели его в тёмную клеть и заперли на ключ. Варлаам прислушался. Странно, но шум боя не достигал его ушей, в клети царила гробовая, мертвенная тишина.

Через некоторое время в двери лязгнул засов. Ещё двоих пленников втолкнули в тесную клеть. Дверь снова со скрипом закрылась, снова её заперли на замок.

Один из приведённых рухнул на колени и в отчаянии закрыл руками лицо, второй же молча встал возле стены и скрестил на груди руки.

Варлаам пригляделся и вскоре в стоящем на коленях узнал Морица, а во втором, к изумлению своему, Бенедикта.

В душе его внезапно вспыхнула ярость, не помня себя, он подскочил к угру и ударом ноги опрокинул его навзничь.

— Что, ратиться — не жёнок насиловать! Паскуда! Пёс смердящий!

Бенедикт, видно, узнал его, злобно ощерился и резко вскочил. Сильный удар кулака отбросил Варлаама к двери.

Низинич ответил врагу тем же. Завязалась драка.

— Татарка твоя была девственница! Ты не муж, а жалкий евнух! — орал Бенедикт. — Ей, наверное, со мной понравилось!

Он через силу глумливо засмеялся.

Ярость Варлаама сделала своё дело, он повалил врага на пол, ногой сдавил грудь, схватил за горло и принялся душить.

— Сдохнешь сей же час, сволочь! Прямо вот здесь в ад тебя отправлю! — хрипел от злобы Низинич.

Угр отчаянно вырывался, извивался на полу, как змея.

— Ради всех святых, Варлаам, Бенедикт! Прекратите это безумие! — вскричал Мориц. — Вы что?!

Он стал разнимать их.

— Сбежится стража, нас всех свяжут! Тогда мы не сможем выбраться из этой темницы! Хватит, довольно!

Дребезжащий голос Морица отрезвил Варлаама, он нехотя поднялся и отпустил Бенедикта.

— В конце концов, вы ведь рыцари, — укоризненно заметил Мориц. — Разрешите свой спор на поединке, с оружием в руках. Потом, когда окажетесь на свободе. Не подобает людям вашего положения драться на кулаках, как холопам.

Варлаам и Бенедикт молчали, тяжело дыша и бросая друг на друга косые, полные ненависти взгляды.

— Нам надо подумать, как бежать отсюда. — Мориц внезапно перешёл на шёпот.

— У тебя есть план, граф? — спросил, с трудом скрывая удивление, Низинич.

— Есть один человек. Он тевтонец.

— Я слышал, пруссы убивают всех немцев. Хорошо, если они не знают, кто ты, граф. А то получится, что нас с Бенедиктом выпустят за выкуп, а тебя повесят или сожгут.

— Я думал об этом. И поэтому хочу непременно бежать. И я знаю в городе одного верного человека. Он кухарь у Маненвида. Готовит весьма вкусные блюда.

— Что за человек? Откуда он тебе известен?

— Это неважно, боярин Варлаам. Главное, я успел обменяться с ним взглядом, когда меня вели сюда. А этот человек знает, что я не забываю оказанных услуг.

— Но что же мы сможем сейчас сделать?

— Думаю, он сам даст нам о себе знать. Видите это оконце? — Мориц указал на крохотное окно, пробитое в стене у самого потолка. — Он бросит нам оружие, мы уберём стражу и убежим. Всё просто.

— Просто сказать, — уточнил Варлаам.

— А дальше? Что дальше? — спросил, опасливо озираясь по сторонам, Бенедикт.

— Верёвка, привязанная к зубцу стены? — догадался Низинич.

— Да. Ты прав, боярин. — Мориц кивнул. — Только прошу вас, ради христа, все ваши споры отложите до нашего освобождения.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — буркнул, сердито сведя брови, Низинич.

— Я согласен, — прохрипел Бенедикт. — Но мы с тобой ещё встретимся, Варлаам. Обещаю тебе. И тогда один из нас умрёт.

Низинич с кривой ухмылкой передёрнул плечами.

В узкой клети было тесно, трое пленников еле уместились на крытом соломой деревянном полу. Где-то внизу скреблась мышь. Говорить было не о чем, они молчали, время от времени взглядывая на оконце. Только оттуда могло прийти к ним освобождение.

Стемнело. В оконце заглянул серебристый месяц.

— Не торопится что-то твой человек, граф, — укоризненно заметил Бенедикт.

— Имей терпение! — злобно огрызнулся в ответ Мориц.

— Всё же мне хотелось бы знать, почему этот кухарь не прочь оказать нам помощь? — спросил, подымаясь и растирая занемевшие ноги, Варлаам.

— Что тебе объяснять?! — недовольно проворчал Мориц. — Он когда-то давно попал к литвинам. Его брата убили пруссы, вот он и старается им насолить, где возможно.

В клети снова воцарилось молчание, лишь слышались в темноте тяжкие вздохи стеснённых неволей людей. Внезапно наверху как будто что-то лязгнуло, раздался тихий скрежет. Пленники затаили дыхание.

В оконце бросили довольно объёмистый мешок. С глухим стуком он ударился о пол. Мориц порывисто вскочил, оттолкнул Варлаама, дрожащими дланями развязал мешок и стал доставать из него оружие.

— Так и есть. Три кинжала. Вот этот, кривой, татарский, беру себе. А вот твой, Низинич. Держи. Острый, харалуг. А этот, прямой, тонкий, тебе, Бенедикт. Так. Мешок прячем.

— Кликнем стражу или как? — спросил Варлаам.

— Да. Давай, стучи в дверь. Надо, чтобы открыли, — шепнул Мориц.

Варлаам тихонько стукнул, потом громче, ещё и ещё раз.

— Чего вам?! — послышался грубый раздражённый голос.

— Невмочь. Опростаться выпусти, добрый человек. Не под себя же ходить. Не бойся, не сбегу. Куда мне бежать?

— Ну, так и быть.

В двери раздался скрип замка.