Погоня за ветром

— Что?! — взревел Арбузович, хватаясь за саблю.

Дмитрий Дедко удержал его за десницу.

— Сядете в Берестье, а вокруг — одни города и сёла пустые, с чёрными воронами на печных трубах! Вот чего только добьётесь!

— Ну, полно гневать, Низинич. — Дмитрий отодвинул ногой скамью. — Пойдём мы. Прощевай.

— Прощайте и вы, — хмуро отрезал Варлаам.

Он встал посреди горницы, скрестив на груди руки.

— Провожать вас не буду. Дорогу знаете.

Багровый от ярости Арбузович первым выскочил за дверь. За ним следом вышел Дмитрий Дедко. Маненвид в дверях обернулся и зло процедил сквозь зубы с презрительной усмешкой:

— Помни о тиуне Терентии, посадник...

После ухода бояр в сердце Варлаама поселилось тяжёлое чувство опасности. От былого покоя, насыщенного хозяйственными заботами, не осталось ни следа. Низинич непрестанно ловил себя на том, что всё обращается к мыслям о тиуне. Мало ли какую подлость могут учинить эти крамольники?

Однажды, не выдержав, он рассказал обо всём Сохотай. Жена оставалась для него последним близким человеком, единственным, от которого он не хотел, да и не мог ничего скрывать.

— Ты правильно поступил, — сказала мунгалка, выслушав его короткий, быстрый рассказ.

— Боюсь, как бы пакости они не сделали, — признался Низинич.

— Ты — вольный человек. Князю служишь, но имеешь право со службы уйти. К другому князю можешь отъехать. Не холоп ты, не смерд. — Сохотай говорила твёрдо и убедительно.

Её слова успокоили, отвели на время тревожные мысли, заставили его слабо улыбнуться. Он приник к жене устами, стал целовать, жарко, исступлённо, женщина ответила тем же, они повалились на постель и утонули в сладком грехе, забыв на короткий срок все свои волнения.

«В самом деле, — думал после Варлаам. — Что будет, то и будет. Нечего мне страдать. Нет на мне никакой перед князем Львом вины».

Постепенно мысли о боярах и тиуне отодвинулись куда-то в сторону.

За чередой дел, забот и дум он и не заметил, как наступила бурная весна. Воздух, свежий и прозрачный, был напоён ароматом трав, цветов и приятно дурманил голову, на сердце становилось легко, свободно, весело даже.

...В один из солнечных вешних дней в Перемышль пришла недобрая весть. Князь Юрий и его бояре захватили Берестье.

88.

Поначалу, оплакав смерть горячо любимого супруга, княгиня Ольга Романовна хотела вернуться к отцу, в родной Брянск. О новом замужестве ей и мыслить противно было, просто полагала, что вдали от Волыни, где каждая мелочь напоминала о почившем Владимире, быстрее утихнет боль и притупится острота тяжкой утраты.

Но в Брянске было неспокойно, на маленькое отцовское княжество непрестанно нападали литовцы, в сёлах свирепствовали татарские баскаки и откупщики, не столь умеренные и сдержанные, как в Червонной Руси. Здесь они побаивались взять лишнее, помнили не такие давние встани и расправы, чинимые покойным князем Даниилом.

Отец Ольги, Роман Михайлович, упрямый старый гордец, сиживал в Брянске почти как в осаде, отбивая накатывающие одна за другой волны вражьих наскоков. Брат, Олег, после одного из походов на Литву постригся в монахи, другой брат, Михаил, умер. Матери, Анны, тоже давно не было в живых. Выходило, что ехать вдовой княгине было особо и некуда.

Тогда решила Ольга вместе с падчерицей поселиться в даренном мужем Кобрине, благо город был стараниями Владимира хорошо укреплён, а в ларях у княгини имелось много серебра, на которое легко можно было нанять добрых ратников.

Настала пора долгих сборов, и словно очнулась от забытья, ожила Ольга, до того пребывавшая в горестном оцепенении — столь тяжка была её потеря. Теперь чуть ли не в каждом уголке княжеских хором слышался её бодрый, властный голос. Ещё более погрузневшая, переваливаясь уткой, ходила Ольга по переходам дворца, спускалась с крыльца, пушила нерасторопных слуг. Чёрное платье облегало её необъятный стан, плат окаймлял лицо, некогда восхищавшее своей миниатюрной красотой, а теперь оплывшее, рыхлое, сплошь искрошенное точечками угрей. Годы были уже не те, страдала Ольга задышливостью, в пышных волосах её проглядывала седина.

Когда готовы были подводы, гружённые множеством одежд, драгоценной утвари, мехов, подновлён просторный изузоренный резьбой возок, а весь шумный сонм гридней, холопов и служанок предвкушал скорое путешествие, нежданно-негаданно явился па двор гонец из Кобрина. Оказалось, на город напали люди Юрия, но были с уроном отражены, а нескольких даже захватили в полон. В тот же день Владимира достигло известие о занятии Юрием Берестья.

Ольга, не медля ни мгновения, медведицей ринула в терем к Мстиславу.