Погребенные

– Так, всё, с меня достаточно. – Я отцепилась от общей верёвки и помогла отстегнуться маме. – Идите в свой погреб, мы возвращаемся наверх.

Чарли попробовал обнять маму, чтобы успокоить, но с силой оттолкнув его, она забилась в угол, словно раненое животное.

– Заткнитесь! Заткнитесь!

Асад явно обалдевал от увиденного.

– Оставайтесь здесь, зря что ли лезли.

Я с силой потянула маму за руку, но она принялась корчиться и упираться ногами. Чарли быстро пришёл на помощь, подхватив её со спины. Не с первого раза ему удалось закинуть её на руки, пока она махала и кричала:

– Кто ты?! КТО?!

– Что с ней? – Лицо Чарли вытянулось по вертикали. – Агата, дорогая, что с тобой?

Габриэль тоже отстегнулся от верёвки.

– Я пойду с вами.

– Хорошо.

Я вытерла вспотевшие ладони о джинсы и посмотрела на потолок. К перевалочному пункту вела небольшая лестница, но там, ещё выше, подъем оставался гладким и пологим. Главное не запаниковать.

Чарли сделал несколько шагов вперёд, но мама снова закричала и, что-то в нём увидев, огрела несчастного ладонью. Да так неудачно, что ногтями расцарапала ему щёку.

– Вы так не поднимитесь. Нужно пройти через саркофаг и выйти по туристической тропинке. Там сделаны ступеньки и коридоры шире. – Алекс подбежал к отцу и начал осматривать его лицо.

Мама снова забилась в угол и зашипела, напугав Каса до чёртиков. Мальчишка начал плакать и верещать. Следом за ним закричал Асад.

– Старик говорит не шуметь. Осыпаются потолки, – перевёл Эттвуд, одной рукой прижимая меня к себе, словно готовясь отбиваться. – Идти туристической тропой – плохой вариант. Много людей. Агата поднимет здесь всех на уши. Предлагаю связать её верёвкой и потащить так.

– Что? Нет! Мы не будем связывать мою мать верёвкой!

– Это хороший план, – неожиданно согласился Алекс.

– Нет! Не позволю!

– Тогда мы и тебя свяжем, – подмигнул Эттвуд. Боги, для него весь этот ужас был не более чем смешным представлением.

Несмотря на мои протесты и крики Асада, маму и в самом деле связали. Робинс держал её спереди, а Габриэль придерживал ноги. Подъём обратно занял вдвое больше, чем спуск, но где-то под конец этого приключения маму резко отпустило, и она расплакалась.

Дориан с Вивиан замыкали шествие и, когда все наконец выбрались на улицу, прикрыли вход каменной плитой.

Я тут же подбежала к маме, дрожащими руками помогая ей снять верёвки.

– Мам? Ты как?

– Что… что… я… – она порывалась что-то сказать, но не могла выговорить и слова.

Часы показывали половину девятого утра. Солнце уже почти поднялось над верхушками пирамид, нещадно слепя глаза и припекая голову. Вместе с тем поднялся сильный ветер, но он не дарил прохладу, а только забрасывал нас песком, травмируя кожу и ощущаясь сотней плетей.

– Поднимается сильная буря, – сообщил Габриэль, помогая мне распутать маму. – Вывесили чёрный флаг. Быстрее.

Вдруг Агата Ришар громко зашипела, с неописуемой жестокостью вцепившись в руку Эттвуда. Он попытался отпрянуть, но она держала поразительно крепко, глядя на него с дикой, ядовитой ненавистью.

Прежде, чем мы все успели отреагировать, она что-то пробормотала, а потом отключилась, обмякнув в руках сильно изумлённого Габриэля.

XXX

«От таких как он нужно рожать», – подумала я, проснувшись раньше Габриэля и уставившись на него. Он спал так, словно позировал для обложки журнала: никаких вам слюней изо рта или храпа. Даже снова проявившийся шрам, который рассекал бровь, не воспринимался изъяном.

Он был умён, богат и чертовски хорош собой. Не желал серьёзных отношений и в случае беременности вряд ли предложил бы выйти за него замуж, но, уверена, обеспечил бы и меня, и ребёнка. А ребёнок родился бы безумно красивым: черноволосым, с аккуратными, тонкими как у отца губами. Характером, конечно, мы оба обладали прескверным, поэтому тут оставалось надеяться только на то, что малыш пойдёт в мою мать. Несмотря на некоторые особенности и сомнительные жизненные ценности, Агата Ришар, безусловно, была очень хорошим человеком.

В отличие от Эттвуда по утрам я напоминала болотное чудище, впрочем, и пахла примерно так же. Спрыгнув с кровати, я прижала к груди белую простыню и уже почти дошла до балкона с намерением накуриться до смерти, как послышался стук в дверь.

– Кто? – не открывая глаз, крикнул Габриэль.

– Мистер Сахим ждёт вас внизу, – ответили на ломаном английском, а затем что-то быстро добавили на арабском и ушли.

– Что?

Тяжело вздохнув, Габриэль сел на кровати и посмотрел на меня. Красивый рот изогнулся в улыбке, но мне показалось, что настроение у Эттвуда не очень. Я стояла к нему вполоборота, в поисках сигарет копошась в наспех снятой вчера вечером одежде. Габриэль быстро проскользил взглядом от моего лица до обнажённых ягодиц.

– Очень жаль, – вздохнул он, с нездоровым интересом изучая мой зад.

– Что жаль? Что сказали?

– Что Аарон принёс что-то очень важное и ждёт нас.

– Дневник? Так скоро?

– Вряд ли он стал бы тревожить нас в такую рань по другим причинам.