Погребенные

Надвигались тяжёлые, мрачные времена, но в душе теплилась надежда. Одна часть меня испытывала радость, пока другая бессильно боролась с этим поглощающим чувством триумфа. Два человека оказались заточены в одном теле, и я не знала, кто из них на самом деле я. Жрица несколько раз позвала меня по имени.

Я насчитала пятнадцать. Молодые девушки от четырнадцати до двадцати трёх лет. Казалось, их жизнь только начинается, но… все они были тяжело больны. Каждая медленно умирала от того или иного страшного недуга: заражение крови, брюшной тиф или чума, активно буйствующая на этих землях.

В чёрных одеяниях, держа в руках выкованный из серебра символ вечной жизни, они стояли в кругу и наблюдали за жрицей. К людям-кошкам в Египте относились с особым почтением и осторожностью.

– Великая Богиня дарует свою кровь, чтобы исцелить от смертоносной заразы, что поедает ваши тела. – Один факел потух, и буря взвыла с новой силой. – Взамен дарованной вам жизнью и жизнью ваших потомков вы клянётесь служить ей.

Второй и третий факелы жалобно затрещали, когда из рукава жрицы показался серебряный кинжал. Ослеплённая его сиянием, на секунду я прикрыла глаза. В глубине души зрело сомнение, страх. Что-то внутри меня по-прежнему рвалось наружу, просилось в другую реальность, но я не могла даже пошевелиться.

Резкий, молящий крик вырвался из глотки одной из девушек. Стоя к ней спиной, жрица не успела даже развернуться. Несчастная схватилась за шею, прижимая костлявые пальцы к глубокому порезу.

– По… по… помоги… – зашипела она, широко открывая резко побелевшие губы.

Кровь, до этого сочившаяся сквозь плотно сомкнутые на шее пальцы, хлынула через рот. Несчастная закрыла его, глотая всё обратно в надежде, что это поможет удержать жизнь.

И тогда он ударил снова, чтобы она не мучилась. Клинок вошёл в основание черепа, отозвавшись глухим треском, тут же подхваченным порывом бури…

Веки либо прилипли друг к другу, либо потяжелели на добрые пять кило, иначе я просто не могла найти причину, по которой всё слышала, но не могла раскрыть глаз или толком вдохнуть. Оставалось лишь надеяться, что прежде чем меня решат признать мёртвой, будет произведено вскрытие. Оказаться погребённой заживо – последнее из моих желаний.

Что-то металлическое лязгнуло у самого уха, и я рефлекторно вздрогнула. Подумала, что вздрогнула. На самом деле я продолжала неподвижно лежать, отчаянно умоляя губы разомкнуться, а глаза раскрыться. Тяжёлая поступь описала несколько размеренных шагов вокруг моего закаменевшего тела, и я закрутила головой. Подумала, что закрутила головой. На самом деле продолжала лежать.

Во рту что-то мешало, с каждой попыткой сделать вдох и расправить сморщившиеся от ужаса лёгкие проваливаясь глубже. Странный, немного землистый привкус. Я предприняла новую попытку сглотнуть или вдохнуть. Лишь стиснув между зубами маленькие, хрустящие песчинки, я поняла, что рот и горло забиты песком.

Рваными толчками, борясь с удушьем, тело само подпрыгивало на матрасе, но это был всего лишь рефлекс. Мозг и прочие прелести эволюции человека отказывались включаться в общую работу по спасению моей задницы из лап самой смерти.