Поиски и находки в московских архивах

«26 мая был я на пароходе и провожал Мещерских, отправляющихся в Италию. На другой день представлялся великой княгине. Нас было человек 8; между прочим, Красовский (славный цензор). Великая княгиня спросила его: «Вам, должно быть, очень докучна обязанность читать все, что появляется». — «Да, ваше императорское высочество, — отвечал он, — современная литература так отвратительна, что это мученье». Великая княгиня скорей от него отошла. Говорила со мной о Пугачеве». О том, что Пушкин придавал большое значение этой встрече, свидетельствует его письмо к жене от 3 июня 1834 года. В нем поэт сообщал: «В прошлое воскресенье представлялся я к великой княгине. Я поехал к ее высочеству на Каменный остров в том приятном расположении духа, в котором ты меня привыкла видеть, когда надеваю свой великолепный мундир. Но она так была мила, что я забыл и свою несчастную роль и досаду. Со мною вместе представлялся цензор Красовский. Великая княгиня сказала ему: «Вас, вероятно, очень утомляет обязанность читать все, что появляется». — «Да, ваше императорское высочество... — отвечал он ей, — тем более, что в том, что теперь пишут, нет здравого смысла». А я стою подле него. Она, как умная женщина, как-то его подправила»[109].

Неоднократно встречался Пушкин с Еленой Павловной и позднее. Так, 26—27 июня 1834 года он сообщал жене: «Когда я представлялся великой княгине, дежурная была не Соллогуб[110], а моя прищипленная кузинка Чичерина, до которой я не охотник, да хоть бы и Соллогуб была в карауле, так уж если влюбляться...»[111].

В дневнике А. С. Пушкин записал 8 января 1835 года: «Великая княгиня взяла у меня Записки Екатерины II и сходит от них с ума». Известно, что мемуары Екатерины с ее едкими намеками на родословную династии Романовых в это время всячески преследовались Николаем. По его приказу сжигались все копии этих «Записок». О них не знал даже сам наследник — Александр Николаевич до самого вступления на престол в 1855 году. А Елена Павловна все-таки успела при содействии Пушкина ознакомиться с весьма опасными и злыми записками Екатерины II. 16 февраля 1836 года Пушкин снова был у Елены Павловны. В журнальной книге Михаила Павловича мы читаем: «18 февраля. Воскресенье... Обеденный стол имела ее высочество у себя, а его высочество кушал у государя. По вечеру были и гости у ее высочества: Опочинин и 2 дочери, сочинитель Пушкин, Жуковский, Хитрово».

26 декабря 1836 года Елена Павловна сообщала мужу в Лозанну: «Я видаю иногда Вяземского, как и твоих протеже — семью его, и я приглашала два раза Пушкина, беседа которого кажется мне очень занимательной»[112].

О встрече Пушкина и Елены Павловны в узком кругу за несколько дней до дуэли свидетельствует В. И. Анненкова (урожденная Бухарина), жена Николая Николаевича Анненкова, адъютанта великого князя Михаила Павловича. Она хорошо знала Пушкина и Лермонтова. Неоднократно встречалась с Пушкиным в Киеве, Москве и Петербурге.

Мемуары В. И. Анненковой отличаются удивительной точностью и достоверностью[113]. Она могла запамятовать какие-либо несущественные детали и факты, но эту последнюю в своей жизни встречу с Пушкиным, перед которым Анненкова буквально благоговела, она не могла забыть и не могла выдумать.

В мемуарах В. И. Анненковой мы читаем: «В последний раз я видела Пушкина за несколько дней до его смерти на маленьком вечере у великой княгини Елены Павловны. Там было человек десять: графиня Разумовская, Мейендорф, урожденная Огэр, Пушкин и несколько мужчин.

Разговор был всеобщим, говорили об Америке. И Пушкин сказал: «Мне мешает восхищаться этой страной, которой теперь принято очаровываться, то, что там слишком забывают, что человек жив не единым хлебом».

Это евангельское изречение в устах Пушкина, казалось, удивило великую княгиню; она улыбнулась, глядя на меня с понимающим видом. Я тоже улыбнулась, и, когда несколько минут спустя Пушкин подошел ко мне, я сказала ему, смеясь: «Как вы сегодня нравственны!..»[114]

В последний раз встретилась Елена Павловна с Пушкиным на балу у М. Г. Разумовской, накануне дуэли, вечером 26 января 1837 года. С. Н. Карамзина сообщает: «Великая княгиня Елена Павловна была тоже на этом балу, она не танцевала, но много беседовала с умными людьми, подобными Баранту, Виельгорскому, Либерману... Вечером на балу у гр. Разумовской я видела Пушкина в последний раз; он был спокоен, смеялся, разговаривал, шутил, он несколько раз судорожно пожал мне руку, но я не обратила внимания на это»[115].

Вечером на балу у М. Г. Разумовской кто-то обратил внимание П. А. Вяземского на необычайную беседу Пушкина и д’Аршиака. «Пойдите, посмотрите, Пушкин о чем-то объясняется с д’Аршиаком, тут что-нибудь недоброе», — сказали Вяземскому. Вяземский направился в сторону Пушкина и д’Аршиака, но при его приближении разговор прекратился»[116].